Экспедиция на Землю. Сборник англо-американской фантастики

В шлемофоне послышалось краткое изложение ответа:

— Он говорит, что все дело в доверии. Раз на карту поставлено существование его рода, он, как и вы, не может рисковать, лишаясь какого бы то ни было преимущества.

— Но мой народ, — гремел капитан, уставясь на чужака, — мой народ теперь это преимущество имеет. Мы прибыли на ваш корабль в скафандрах с атомными двигателями! И мы заранее переделали эти двигатели! Мы можем заставить взорваться десять фунтов топлива вот здесь, на вашем корабле. Дистанционное управление взрывом осуществляется и с нашего корабля. И было бы удивительно, если бы весь ваш запас топлива не взорвался вместе с нами! Другими словами, если у вас не хватит здравого смысла принять мое предложение, мы с Дортом произведем атомный взрыв и повредим, а то и уничтожим ваш корабль. Да и «Лланвабон» всей своей мощью обрушится на вас в ту же секунду, когда произойдет взрыв!

Непривычно было все в этой капитанской рубке чужого корабля, с ее тускло-красным освещением, со странными лысыми, дышащими жабрами чужаками, которые смотрели на капитана и ждали беззвучного перевода страстной речи, которую они не могли услышать. И вдруг возникла какая-то напряженность. Ощущение острой, дикой неловкости. Капитан чужого корабля взмахнул рукой. В шлеме послышалось:

— Он спрашивает, сэр, что это за предложение?

— Поменяться кораблями! — воскликнул капитан. — Поменяться кораблями и отправиться по домам! Мы можем перемонтировать наши приборы таким образом, что будет исключена возможность выслеживания; он может сделать то же самое со своими приборами. Каждая из сторон возьмет с собой свои звездные карты и записи. Каждый из нас демонтирует оружие. Воздух обоих кораблей годен для дыхания, так что поменяемся, и никто из нас не сможет нанести вред другому или выследить его. Так каждый доставит домой больше информации, чем каким бы то ни было другим способом! Мы можем договориться о встрече в этой самой Крабовидной туманности, когда двойная звезда сделает полный оборот. И если наш народ захочет встретиться с ними, мы прибудем сюда. То же пусть сделают и они, если не испугаются! Это и есть мое предложение! И пусть он принимает его, не то мы с Дортом взорвем их корабль, а «Лланвабон» добьет остатки!

Он смотрел на застывших коренастых чужаков, ожидая, когда им переведут сказанное. Он понял, что смысл его слов дошел до них, потому что напряженность исчезла. Чужаки зашевелились. Они жестикулировали. Один из них делал какие-то конвульсивные движения. Он лег на мягкий пол и колотил его ногами. Другие прислонились к стенам и тряслись.

Прежде тон голоса, слышавшегося в шлемофоне, был профессионально бесстрастен и тверд, теперь же в нем чувствовалась полная растерянность.

«Он говорит, сэр, что это превосходная шутка. Два члена их команды, посланные к нам и встретившиеся вам по пути, тоже принесли в своих скафандрах атомную взрывчатку, сэр. Он собирался сделать то же самое предложение и подкрепить его угрозой! Разумеется, он согласен, сэр. Наш корабль ему нужнее своего, а его корабль нужнее нам, чем „Лланвабон“. Кажется, сэр, сделка заключена».

И тут только до Томми Дорта дошло, что это были за конвульсивные движения, которые делали чужаки. Они хохотали.

* * *

Все было не так просто, как обрисовал это капитан. На самом деле осуществление предложения требовало преодоления значительных трудностей. За три дня команды обоих кораблей перемешались. Чужаки изучали принцип действия двигателей «Лланвабона». Люди учились управлять черным кораблем. Это была превосходная шутка… только совсем непохожая на шутку. На черном корабле находились люди, а на «Лланвабоне»- чужаки, готовые в одно мгновенье взорваться вместе с кораблями при первом же сигнале тревоги. И они сделали бы это в случае необходимости, но по этой самой причине необходимости не возникало. Лучшего соглашения и придумать было невозможно — обе экспедиции возвращались на родные планеты и в одиночку.

Впрочем, разногласия были. Возник спор относительно изъятия записей. В большинстве случаев спор разрешался уничтожением записей. Вызвали беспокойство книги «Лланвабона» и чужой эквивалент судовой библиотеки, в которой было что-то вроде земных романов. Но эти предметы оказались бы ценными, если бы завязалась дружба, — при таком культурном обмене становился ясным образ мыслей обыкновенных граждан и отсутствовала пропаганда.