Невеста мафии

– Когда это было?

– Вечером уже, я домой собиралась, мы с ней на остановке встретились…

– На остановке? То есть она собиралась уезжать на троллейбусе?

– Ну да… А потом он появился, остановился, она обрадовалась, села в машину, мне рукой помахала… Неужели все так серьезно?

– Значит, «БМВ» «икс-пять»… А номера запомнила?

– Нет…

– Черт!

Я крепко зажмурился, пытаясь выдавить из памяти картинки со двора дома на улице Белинского. Вот я подъезжаю к «БМВ» на своей развалюхе… Я должен был глянуть на номерные знаки машины, которую мог зацепить при парковке. Должен был и, наверное, глянул. Вот перед мысленным взором встало белое пятно номерного знака. Но только белое пятно, ни единой цифры или буковки.

Еще я вспомнил, как свинорылый пятился к своей машине. Но здесь я и вовсе не видел номеров. Значит, задняя табличка все-таки не ускользнула от моего внимания. И память должна была зафиксировать хотя бы пару цифр или букв из шестизначной комбинации. Но тогда в какой долгий ящик она их засунула?

Было у меня такое, и не раз – сотрется из памяти какой-нибудь нужный мне элемент, а потом, через время, выскочит из дальней корзины, встанет во весь рост, раскроется во всей красе. Но зачастую это случалось, когда надобность в том уже отпадала. Хотя был случай, когда деталь, всплывшая из памяти, помогла обличить преступника. Девушка отравила отчима, но выдала это все за самоубийство. Дескать, пришел домой в расстроенных чувствах, закрылся у себя в кабинете, капнул в фужер с вином цианистого калия и выпил. Все сходилось на этой версии. Вплоть до того, что на пузырьке с цианидом были обнаружены пальчики покойного. Дело возбуждать не стали, материал сдали в архив, а потом вдруг я вспомнил фужер, из которого была выпита отрава. Фужер стоял на столе. Я сам видел это своими глазами, когда осматривал место происшествия. Видел, но не придал этому значения. А потом вдруг этот фужер внезапно всплыл перед глазами. Тогда меня и осенило. Цианистый калий – яд мгновенного действия, и самоубийца должен был умереть мгновенно. И фужер бы он выронил из рук – не смог бы поставить его на стол… Правда, падчерица в убийстве не призналась. Но суд все равно вынес обвинительный приговор…

Может, я еще и вспомню номер серебристого джипа, может, он мне приснится во сне. Но когда это случится? Свинорылый нужен был мне сейчас, немедленно.

– А где твоя Галка живет, ты знаешь? – снова набросился я на Лидочку.

– Нет, – мотнула она головой. – Мы не очень дружим, просто по медучилищу знали друг друга, ну и в больнице – привет, привет…

– Ты не знаешь, а кто знает?

– Ну, Оксанка может знать… Но у меня ее телефона нет… У Светки ее телефон есть. Но она Галку не знает…

– Давай, давай, звони своей Светке!

Лидочка, что называется, села на телефон. И раздобыла-таки Галкин адрес.

– А дальше что?

– Что-что… Надо к ней домой ехать, родителям сказать, пусть заявление пишут…

– Но ты же сам – милиция.

– Нужно уголовное дело по факту похищения заводить. А для уголовного дела нужно заявление родителей. Тогда и похитителя можно будет в розыск объявить. К тому же еще и фотография потерпевшей нужна… Пусть заявление пишут, а я дело протолкну, чтобы не застряло.

Можно было объявить в розыск саму Галку – по подозрению в убийстве. Но тогда мне пришлось бы многое объяснить начальству, которое, увы, не заинтересовано в продолжении этого дела. И вряд ли кто одобрит мою самодеятельность. А так мать напишет заявление, что какой-то человек силой затащил ее дочь в машину, Лидочка это подтвердит, даст описание свинорылого толстяка, а уж я постараюсь, чтобы этому делу дали полный ход.

Лидочка все-таки сделала мне обезболивающий укол, и мы отправились к родителям Галки. Она сделала все, как надо, в самых мрачных тонах расписала, как некий господин на серебристом «БМВ» силой затащил Галку в машину. Мать схватилась за голову, отец – за перо, под мою диктовку написал заявление, а затем отвез нас в РОВД Центрального округа.

Оперативный дежурный знал меня хорошо и без долгих объяснений принял заявление, зарегистрировал его. Родителей я оставил на первом этаже, а сам вместе с Лидочкой направился на второй, к Вадиму Агранову, который дежурил в эту ночь.

Но дверь в его кабинет была закрыта, зато из мрачных глубин следственного отдела материализовалась фигура майора Семиряднова.

– Петрович, а мне сказали, что ты в больнице!