Мельницы богов

– Я не хочу…

– Лев, речь идет о важной персоне. У нас есть информация, что он пользуется достаточной поддержкой в стране, чтобы свергнуть Ионеску. Когда придет время, он начнет действовать. До этого мы должны оберегать его.

Лев Пастернак задумался.

– Значит, всего пару недель?

– Конечно.

***

Полковник ошибся во времени, но все остальное, что он говорил о Марине Грозе, было правдой. Это был худощавый человек хрупкого телосложения с аскетическим лицом, которое никогда не покидало печальное выражение. У него был орлиный нос, волевой подбородок и широкий лоб. Он был совершенно седой. Когда он говорил, его черные глаза страстно блестели.

– Мне все равно, буду ли я жить или умру, – сказал он Льву при первой встрече. – Мы все умрем. Меня беспокоит только одно – когда это произойдет. Мне надо пожить еще года два. Мне хватит этого, чтобы свергнуть Ионеску. – Он потрогал шрам на щеке. – Никто не имеет права превращать свой народ в рабов. Мы освободим Румынию, и пусть народ сам сделает свой выбор.

Лев Пастернак принялся создавать систему безопасности на вилле в Нейи. С ним работали несколько его людей, а все, кого он брал со стороны, проходили тщательную проверку. Каждое приспособление для обеспечения безопасности было произведением искусства.

Пастернак встречался с румынским революционером каждый день, и чем больше времени он проводил с ним, тем больше восхищался этим человеком.

Когда Марин Гроза попросил Пастернака остаться и возглавить его службу безопасности, он не колеблясь согласился.

– Я не против, – сказал он. – Но только до того времени, когда ты будешь готов нанести удар. Тогда я вернусь в Израиль.

Они пожали друг другу руки.

Время от времени Пастернак совершал попытки проникнуть на виллу, проверяя степень надежности ее охраны.

«Некоторые охранники утратили бдительность», – подумал он. "Придется их

заменить".

Он пошел по коридору, тщательно проверяя термические датчики, электронные системы предупреждения и инфракрасные лучи перед каждой дверью. Дойдя до спальни Марина Грозы, он услышал громкий хлопок, и через секунду до него донесся крик Грозы, полный боли. Лев Пастернак пошел дальше по коридору.

Глава 3

Штаб Центрального разведывательного управления находится недалеко от реки Потомак в Лэнгли, штат Вирджиния, в семи милях на северо-запад от Вашингтона. Перед въездом на воротах установлена красная мигалка. Проходная охраняется двадцать четыре часа в сутки, и посетителям, которым разрешен вход, выдаются разноцветные визитные значки, дающие им право находится лишь в том отделе, куда они направляются по делу. Рядом с семиэтажным серым зданием штаба, иронично называемого «Игрушечная фабрика», стоит памятник Натану Хейлу. Внутри, на первом этаже, через стеклянную стенку коридора можно увидеть внутренний двор с садом, где растут магнолии. При входе на мраморе высечены следующие слова:

«И ты узнаешь правду, и правда сделает тебя свободным».

Здание закрыто для публики, здесь не проводят экскурсий. Для тех, кто желает войти в штаб незамеченным, существует туннель, который начинается в фойе и куда ведет дверь из красного дерева, где день и ночь дежурят охранники, одетые в серые фланелевые костюмы.

***

В конференц-зале на седьмом этаже, охраняемом агентами безопасности, вооруженными короткоствольными револьверами 38-го калибра, проходило утреннее заседание высшего эшелона. За огромным дубовым столом сидели Нед Тиллингаст, директор ЦРУ; генерал Оливер Брукс, начальник Объединенного штаба вооруженных сил; государственный секретарь Флойд Бейкер; Пит Коннорс, начальник отдела контраззведки, и Стэнтон Роджерс.

Нед Тиллингаст, директор ЦРУ, сдержанный, молчаливый человек лет шестидесяти, являлся хранителем многих секретов. В ЦРУ есть два крыла – светлое и темное. Темное крыло занималось тайными операциями, и последние семь лет в этом отделе под руководством Тиллингаста работали четыре с половиной тысячи сотрудников. Генерал Оливер Брукс был выпускником Вест-Пойнта, и вся его личная и профессиональная жизнь регламентировалась положениями устава. Он был преданным солдатом.

Флойд Бейкер, государственный секретарь, казалось, принадлежал к прошлой эпохе. Выходец из южных штатов, высокий, седовласый, с величественной осанкой, галантный джентльмен, он был человеком необычайного склада ума. Ему принадлежала целая сеть влиятельных газет, и он был весьма состоятельным человеком. Как никто другой в Вашингтоне, он обладал тонким политическим чутьем и немедленно улавливал малейшие изменения, происходящие в Конгрессе.