Блестящая карьера Марины Колывановой, удачливого хедхантера, или, говоря...
Яна Цветкова не случайно носит прозвище Женщина-Цунами. Она еще даже не...
– Почему?
– Я сказала, тормози! Мы едва знакомы, а ты уже так далеко заехал...
– Я вообще никогда так далеко не заезжал. Всегда женщины охотились за мной, а я всегда отбивался. А сейчас наоборот...
– Да, я их понимаю, этих женщин. Красивый представительный мужчина, не злой, не подлый, к тому же еще и богатый... Но поверь, меня ты интересуешь исключительно как мужчина. И это не более чем курортный роман...
– И у курортного романа бывает продолжение.
– Тимофей, прошу тебя, сорви «стоп-кран». Ты просто много выпил, завтра протрезвеешь и посмотришь на меня совсем другими глазами. И поймешь, что даже две недели со мной – это слишком много!
– Я и так трезвый... Ладно, оставим этот разговор, а то ты меня совсем на смех поднимешь...
– Глупости, у меня совсем нет желания поднимать тебя на смех. И узнать о тебе интересно... Аркадий Серафимович – это твой отец?
– А ты его знаешь? – удивленно выставился на нее Тимофей.
– Нет, просто ты говорил о нем со своим пройдохой водителем. Я так поняла, что он развлекался с Лизой в спальне твоего отца...
– Ты правильно все поняла. Если бы не ты, Лариса, я бы этого Пашку на части разорвал. Только не думай, что я такой кровожадный. Просто нужно знать места, где можно cправлять свои естественные надобности...
– Это сейчас так называется? – усмехнулась Лариса.
– Применительно к нему – да. Это ж кобель, а не человек. Я бы сказал, какой орган у него в голове вместо мозгов...
– Я и сама догадываюсь. Когда он лез ко мне знакомиться, я заглянула ему в глаза и увидела этот самый орган. Поэтому ему от ворот поворот, а тебе – зеленый свет. Эти две недели я вся твоя... Да, насчет твоего отца хотела спросить. Он что, сейчас на операции?
– Да, его сейчас к операции готовят. Первое время он в гостевом доме жил, ну, под моим присмотром, понятное дело. А сейчас его в клинику забрали. С печенью у него большие проблемы...
– Что, приступ был?
– Ну, приступы его донимали, не без этого. Цирроз печени – это очень страшно...
– Цирроз, говоришь, – задумалась Лариса. – А какая операция может ему помочь?
– Очень сложная операция. Пересадка печени...
– Погоди, погоди, а как это возможно?
– Не знаю, это уже не мои проблемы. Мое дело – деньги платить, а врачи сами пусть думают...
– Так ему сейчас пересадку печени будут делать?
Тимофей хотел было ответить, но вдруг передумал. И в душевном смятении беспомощно посмотрел на Ларису.
– Будут, но не сейчас, – после продолжительной паузы сказал он.
– А где?
– Это что, имеет значение?
– Ну, мало ли что, может, у самой вдруг печень откажет...
– Шутница ты, однако, – натянуто улыбнулся Тимофей.
Было видно, что Лариса затронула запретную для него тему, и он осуждает себя в душе за излишнюю болтливость. А ведь он проболтался. Информации не так уж и много, но уже можно делать кое-какие выводы.
– А где сейчас твой отец?
– Много будешь знать, скоро состаришься.
– А все равно не буду вечно молодой...
– Ну тогда скажу. В Москве мой отец. Ему здесь стало плохо, и его отправили в Москву спецрейсом на операцию. Он уже давно на очереди стоит...
– На очереди куда?
– Ну не в морг же... Очередь на трансплантаты, да ты, наверное, слышала про это. Сейчас во всех газетах об этом пишут... Это если человек в автокатастрофу попал, его на операционный стол кладут. И органы вырезают, если не удается спасти...
– Или не захотят спасти, – невесело усмехнулась Лариса. – Человеческая жизнь стоит дешево, а трансплантаты в большой цене, или нет?
– Или да... Думаешь, я не понимаю, что ради отца могут зарезать человека, которого еще можно спасти? Понимаю. Но ведь он – мой отец! И я должен, я обязан его спасти! – Тимофей волновался. – А потом, если не он, то ту же печень вмонтируют кому-нибудь другому...
– Да ты не оправдывайся, я все понимаю, – кивнула Лариса.
Она и в самом деле понимала его. Человек хочет спасти своего отца, у него есть деньги – он может оплатить дорогостоящую операцию. А откуда врачи возьмут запасные органы, это его волнует постольку-поскольку. К тому же он прав, не будет его отца, будет другой очередник... Ларисе нравятся животные, ей жалко коровок и овечек, которых ждет бойня. Но было бы глупо отказаться от вкусной колбаски ради спасения этих несчастных животных. Она-то может отказаться, но другие-то не откажутся, и бедная коровка все равно пойдет под нож. Вот если бы от мяса отказались все разом, но такого не будет, потому что не будет никогда. И с больной печенью Аркадия Серафимовича та же примерно ситуация. Смертельно больных людей много, и все они, как могут, цепляются за жизнь, разве можно их за это осуждать? И Тимофея тоже вроде бы судить не за что. Он платит деньги, а все остальное делают врачи...