Красавица некстати

– Это же хорошо! – услышала она.

Огни петард стояли у Бориса в глазах пылающими столпами. Это было так красиво, что Вера ахнула. Но уже в следующую секунду и фонтаны, и столпы померкли. Огненная часть действа закончилась – теперь петарды начали просто взрываться. Девятьсот взрывов прозвучали подряд, и все вокруг окуталось клубами плотного, беспросветного дыма.

И тут Вера почувствовала, что задыхается. Дым не просто окутывал с ног до головы – он заполнял ее изнутри, она вдыхала его и выдыхала, он был у нее в носу, во рту, в легких, в глазах…

– Бо-рис… – уже не вскрикнула, а жалко пискнула Вера. – Я задых-х-х…

Она закашлялась, закрыла лицо руками, принялась вертеть головой, как будто это могло ей хоть сколько-нибудь помочь. Ноги у нее подкосились, в глазах потемнело, и она уже не понимала, от чего – от дыма или от того, что она теряет сознание.

В следующую минуту Вера почувствовала, что ее, как редьку из грядки, выдергивают из толпы. Ей показалось, что она полетела головой вниз, но тут же она поняла, что просто перегнулась пополам. Борис вскинул ее себе на плечо, ее ноги болтались у него за спиной, голова упала ему на грудь, а руками она судорожно хваталась за его плечи. При этом она совсем его не видела, только слышала его дыхание. Дыхание было ровное, как будто он и не чувствовал беспросветного дыма, от которого сама она сипела и хватала воздух ртом, точно рыба.

Он плыл в этом черном плотном дыму легко, как в воде, и его плечи рассекали дым так же, как рассекали бы волны.

«Похищение Европы, – мелькнуло у Веры в голове. – Точно как на картине».

Повиснув у Бориса на плече, она как-то сразу успокоилась и, хотя дым по-прежнему ел глаза, даже повеселела. Вот, про Зевса-быка в бурных волнах и красавицу Европу у него на спине вспомнила… Приятно было чувствовать себя похищаемой красавицей!

Борис вынес ее с площади так быстро, словно ему и не пришлось для этого пробиваться сквозь плотную толпу. Ей показалось, что он поставил ее на мостовую буквально через минуту. Почувствовав под ногами чуть выпуклые, сточенные временем камни, которыми были вымощены все улицы Берги, Вера наконец отдышалась и огляделась.

Они стояли на узкой улочке, ведущей к площади. Улица была пуста, потому что по ней, как по желобу, люди стеклись праздновать Полный Патум. Только «Скорая» дежурила возле углового дома да виднелась за поворотом красная пожарная машина.

Вера хотела сказать, что бергадинцы, несмотря на их самозабвенное веселье, все же весьма предусмотрительны. Но, взглянув на Бориса, забыла обо всем, что хотела сказать.

Что и говорить, выглядел он потрясающе! Все его лицо было покрыто сплошным слоем черной копоти, зубы сверкали ослепительной, как у негра, белизной, и узкие глаза тоже сверкали, как сколы антрацита. Голова у него была повязана банданой, и от этого его сходство с пиратом усиливалось еще больше. Хотя больше, после того как он стремительно унес Веру от Демонов, перекинув через плечо, было уже, кажется, некуда.

– Жива?

Голос у него был хриплый – Вере показалось, не от дыма, а от… От вожделения, вот от чего! Никогда, ни от одного мужчины оно не исходило так отчетливо, как от этого пирата с закопченным лицом. И направлено оно было на нее, только на нее… Вера почувствовала, что губы у нее пересыхают больше, чем от дыма всех девятисот петард, вместе взятых.

– Почти… – выдохнула она.

И тут наконец сообразила: да ведь если у Бориса все лицо в копоти, то и сама она выглядит точно так же!

– Ой! – как девчонка, воскликнула Вера и схватилась ладонями за щеки. – Я же страшная, как смертный грех!

– Смертный грех? – Борис улыбнулся. Зубы снова ослепительно сверкнули меж твердых губ. – А что, хорошая мысль… Хотя, по-моему, то, что я сейчас хочу с тобой сделать, не имеет к греху ни малейшего отношения.

– А что ты хочешь со мной сделать? – зачем-то стараясь, чтобы голос прозвучал небрежно, поинтересовалась Вера.

– Хочу тебя раздеть прямо сейчас и прямо здесь. И сделать с тобой хочу – все! – Он-то ничуть не старался выглядеть равнодушным. Губы у него как-то сразу пересохли при этих словах. – Пойдем, – сказал он.

Борис больше не перекидывал ее через плечо, но Вера пошла за ним так, словно была привязана к нему крепкой веревкой. Как невольница к пирату. Хотя меньше всего она чувствовала себя сейчас его невольницей. Она и сама, по своей доброй воле сделала бы с ним – все!

Глава 8

Комната Бориса не отличалась от Вериной – обычный гостиничный номер, наверное, точно такой же, какие отведены всем гостям Патума. Но когда Борис отпер дверь и почти втолкнул Веру к себе, ей показалось, будто она попала в какой-то другой мир, подобный тому, который только что сотворили на площади Демоны.