Красавица некстати

– Поели? – спросил Павел. – Теперь в ванную.

– Зачем? – удивился Антон. – Мы уже были.

– Вот именно. Туда после вас не зайти. Придется за собой убрать.

– Ну ладно, уберу… – Многозначительная улыбочка, которой Антон сопроводил свою ангельскую покорность, не предвещала ничего хорошего для ванной.

– Антохе хорошо, – усмехнулся Мишка. – Он зеркало раскокает, и вся его уборка.

– Ну и ты раскокай, – пожал плечами Павел. – Вместе тогда и уберете.

– Послезавтра же Ирина Пална придет! – отбросив показное ангелоподобие, заныл Антон. – Она ж так и так все убирает!

– Пока она придет, мы в грязи утонем, – отрезал Павел. – Вытрешь пол и зеркало. Вперед!

– Вечно ты командуешь, – недовольно фыркнул Антон.

Но спорить все-таки не стал – пошел в ванную. Мишка за ним не последовал – исподлобья наблюдал, как Павел отреагирует на то, что он не хочет участвовать в уборке. Тот не отреагировал никак, и, помедлив еще минуту, Мишка ушел к себе в комнату.

– А Антон и Миша пойдут с нами в английскую школу? – проводив братьев взглядом, спросил Гришка.

– Не знаю, – пожал плечами Павел. – Думаю, вряд ли.

Представить старших мальчишек, в летние каникулы посещающих уроки английского, ему было трудновато.

– А ты их позови, – сказал Гришка. – Вдруг они тоже захотят?

– Позову. Как только ты съешь два блинчика.

Павел достал из холодильника блюдо с приготовленными домработницей блинчиками и открыл микроволновку.

– Давай один? – жалобно попросил Гришка. – Зато с творогом.

– Давай, – не стал спорить Павел.

Он и на один не рассчитывал: Гришка был тот еще едок.

К его удивлению, Антон изъявил желание пойти в английскую школу. Впрочем, удивление прошло сразу же, как только сын добавил:

– А ты меня за это отпустишь завтра к Федьке на дачу с ночевкой. Не, с двумя ночевками!

«Интересно, что он сделает, если не отпущу? – усмехнулся про себя Павел. – Можно подумать, не поедет!»

– А мама тебя отпустит? – спросил он.

– Отпустит. – Антон усмехнулся так, что даже Павлу стало не по себе. Каково же Алене разбираться с его воспитанием! – Ее, между прочим, две недели не будет. Она в Анталью вчера улетела.

– Я не знал.

– Ну, теперь знаешь. А в квартиру она какую-то подружку-дуру поселила. Чтоб та решила свои личные проблемы. – Антон очень умело скопировал мамины интонации. – Так что я у тебя еще две недели покантуюсь. Ты как?

– Нормально.

Конечно, Алена могла бы и предупредить его о своем отъезде. Не говоря уже о том, что могла бы взять сына с собой на море. Правда, подумав это, Павел понял, что Антон едва ли обрадовался бы такой поездке. Алена совсем не изменилась за шестнадцать лет. А когда Павел вспоминал их свадебное путешествие, у него и сейчас зубы сводило от беспросветной скуки. Кое в чем Антон был на него похож, так что можно было предполагать, что и ему путешествие с мамой показалось бы скучным.

Мишка в английскую школу идти отказался.

– Не хочу, – сказал он и снова смотрел на Павла испытующе, ожидая его реакции.

Павел снова не отреагировал никак. Он просто не знал, чем отвечать на Мишкино отчуждение, и, главное, не чувствовал себя вправе как бы то ни было на него отвечать.

– Не хочешь – не надо, – сказал он. – В кино сходи или еще куда-нибудь. У тебя деньги есть?

– Ты же позавчера дал.

– Мало ли. Вдруг уже потратил.

– Не потратил. Я никуда не ходил.

– Мы через пару часов вернемся.

– Как хотите, – пожал плечами Мишка. – Мое какое дело?

Ему действительно не было дела до того, куда они идут и когда вернутся. И с этим ничего нельзя было поделать.

Глава 2

– А в этой школе свое солнышко, да?

Гришка внимательно разглядывал ярко-оранжевые стены просторного холла. Они в самом деле выглядели так, словно были освещены ярким солнцем изнутри.

– Никакое не свое, – сказал Антон. – С улицы светит. Через окно. Не видишь, что ли?

Он всегда одергивал Гришку, если тот говорил что-нибудь такое… Чего не бывает в жизни. Иногда Павлу казалось, что Антона просто раздражает младший брат. Но потом он замечал: нет, не раздражает – что-то другое. А что? Поди разберись!

Он устал в этом разбираться. Он тяжело, каменно, свинцово от всего этого устал. И мечтал, чтобы отпуск поскорее закончился и можно было бы не проводить целые дни по уши в этих нерешаемых проблемах, а просто приходить вечером с работы и узнавать от няньки, что Гришка почти не плакал, а если плакал, то из-за какой-нибудь ерунды. И не вглядываться в окно, с кем до ночи сидит на детской площадке Антон и что он там делает с этими долговязыми парнями, лет на пять его старше. И не ловить взгляд исподлобья, которым Мишка наблюдает за братьями и больше всего за ним, Павлом. И не гадать, что означает этот взгляд, и не думать, как на него отвечать.