Полет над разлукой

Сейчас Аля чувствовала горячий, сжигающий трепет, которым весь он был охвачен.

Андрей опустил глаза. Аля вглядывалась в него так неотрывно, как будто навсегда хотела запомнить – светлые волосы, карие глаза, легкая походка. Все остальное невозможно было ни запомнить, ни даже назвать.

– Все, – сказал он, поднимая голову. – Мне пора.

«Как глупо, как же глупо, боже мой! – едва не плача, думала Аля, глядя на бесконечную, совершенно неподвижную пробку по всей длине Ленинградского шоссе. – Полчаса бы назад – и успела бы…»

Но полчаса назад еще никто не мог сказать наверняка, состоится ли спектакль.

Не пришла Лика, игравшая главную роль первой коммунальной красавицы. Вообще-то Аля подозревала, что литинститутский драматург именно для Лики и создал свой реалистический шедевр, но сейчас она меньше всего думала об этом. Каждая минута стучала у нее в висках, отдавалась в коленях, и ноги вздрагивали от нетерпения. Все кругом нервничали, строили самые невероятные предположения, гадали, что случилось с первой красавицей курса, обрывали телефон…

Аля только смотрела на часы, и медленный, неотвратимый бег минутной стрелки заставлял ее дрожать, как в ознобе.

Когда Лика наконец позвонила, Аля была уверена, что в аэропорт уже не успеет. Это с ума ее сводило, она даже не пыталась вместе со всеми ахать и ужасаться тому, что Лика подвернула ногу на ровном месте, «и вот думала, что просто растяжение, сделают заморозку, и все, а оказался перелом»…

– Черт, сколько народу зря пришло! – услышала Аля раздосадованный голос Родьки Саломатина. – А я-то, дурак, надеялся перед Спесивцевым блеснуть!

Кто перед кем надеялся блеснуть – об этом думать она уже не могла.

– Родька, как тебе не стыдно только? – укоряюще произнесла сердобольная Лина Тарас. – Ты о человеке можешь подумать или только о карьере своей сомнительной?

– Не все же рожать сюда пришли, – бесцеремонно заявил Родька. – Кое-кто и актером собирается быть!

Под эту перепалку, под общий гул Аля потихоньку попятилась к двери, выскользнула в коридор и побежала вниз по лестнице. Она едва сама не подвернула ногу на гладком, как каток, полу нижнего гитисовского холла, но даже не остановилась, чтобы успокоиться и собраться.

А может, это и хорошо было: она не заметила той самой минуты, которой так боялась – когда выбежала на улицу и увидела его пустую машину напротив посольства…

И вот теперь Аля проклинала пробки, светофоры, дымную линию выхлопов над Ленинградским шоссе – все, что отделяло ее от Шереметьева, что не давало увидеть Андрея еще хотя бы на минуту.

Аля никогда не приезжала сюда за рулем, да и вообще была здесь всего дважды. Последний раз – когда прилетела из Барселоны. Второпях она перепутала поворот на прилет-вылет, объехала круг, вернулась… К платной стоянке тянулась длинная автомобильная очередь, у выхода из здания стояли мрачные мафиозные извозчики. Аля растерянно оглядывалась, не зная, где оставить машину, и уже готова была бросить ее посреди дороги.

То и дело поглядывая на часы, она понимала, что до конца регистрации осталось не больше пятнадцати минут. А Андрей ведь и поехал давно… Скорее всего, и теперь уже поздно!

Наконец Аля наудачу отыскала местечко невдалеке от мафиози и, торопливо закрыв машину, побежала ко входу в здание аэропорта. Раздвинулись стеклянные двери – и она беспомощно остановилась под табло с расписанием.

Вечером в воскресенье все Шереметьево гудело, шумело, перекликалось на разные голоса; люди крутились в его стеклянном резервуаре стремительно, как в миксере.

Аля поняла, что найти Андрея в этом круговороте невозможно. И как только она поняла это, как только почувствовала, что даже плечи у нее опускаются под тяжестью этой бессмыслицы, она увидела его.

Андрей стоял к ней спиной у левой таможенной стойки, чуть в стороне от недлинной очереди, и разговаривал с какой-то женщиной. То есть это Аля потом поняла, что он где-то стоит, с кем-то разговаривает, а сначала она увидела только его – как в безвоздушном пространстве…

Она стояла довольно далеко, людей было много, то и дело кто-нибудь закрывал от нее Андрея. И все равно Аля ясно и отчетливо видела его прямые плечи, чуть откинутую назад светлую голову и тот особенный, легкий жест, которым он взялся за металлическое ограждение – как будто мог улететь, подхваченный порывом ветра.

Аля обрадовалась тому, что все-таки успела его увидеть, и поэтому довольно долго не двигалась с места – только смотрела. А когда все-таки опомнилась и хотела подбежать к нему, то наконец увидела не Андрея, а женщину, которая стояла прямо перед ним.