Тина и Тереза

Тина вздохнула.

— Все хорошо? — осторожно спросила Дарлин. — Он не обижает тебя?

— Что ты, нет, мама! Я просто…— Тина остановилась в нерешительности.

— Что, доченька? — Мать заглянула в ее родные серые глаза: сегодня Дарлин была ласкова как никогда.

— Нет, ничего… Но мне очень не хочется уезжать!

— Не волнуйся, — пыталась успокоить Дарлин, — так всегда бывает — человек страшится перемен. Думай иначе — о том, что будешь жить в большом красивом городе, познакомишься с новыми людьми, многое увидишь, многому научишься… Не переживай, все уладится, впереди тебя ждет много хорошего!

На самом деле Дарлин было очень тяжело. Боже мой! Будто все реки жизни пересохли и неоткуда напиться! Теперь и Тина уходит в неведомую даль. И что хуже всего — мать боялась отпускать ее с этим человеком, которого — она знала — Тина не любит и неведомо, полюбит ли когда-нибудь. Будет ли она счастлива в конце концов? И еще: сердце Тины свободно, вдруг у нее разбегутся глаза при виде столичных чудес! Впрочем, Тина нравственно крепкая, хотя… То, что она пошла на этот брак, — можно ли считать нравственным такой поступок?

Вскоре девушка засобиралась, сказав, что муж не велел ей задерживаться.

— Мама, — промолвила она, вспомнив, — мистер О'Рейли предлагает оставить тебе денег.

Дарлин нахмурилась.

— Нет! Мы уже говорили об этом и больше не

будем.

— Ты не должна работать, если у меня есть все! — возразила Тина, а сама подумала: «Все? Ничего у меня нет!»

— Мне ничего не нужно. — Дарлин через силу улыбнулась. — Лишь бы вы были счастливы, ты и Тереза.

— Я найду ее, мама!

— Да, постарайся, Тина!

Они обнялись, потом Дарлин перекрестила дочь со словами:

— Благословлю тебя! Пусть исполнится все, чего ты желаешь! Будь счастлива и береги себя!

— Я напишу сразу, как приеду. До свидания, мама! — И горько, неудержимо расплакалась.

Она прижималась к Дарлин, а сама думала: «Как хорошо, что я не рассказала матери ни о чем — ни о том, что у Роберта есть взрослый сын, ни о своей любви. Незачем перекладывать на ее плечи этот нелегкий груз!»

Тина вернулась домой с намерением начать укладывать вещи. Она так задумалась, что чуть было не прошла мимо Роберта, в нетерпении поджидавшего ее в зале.

— Тина! Наконец-то! — Он направился к ней. — Я должен сообщить тебе — наши планы меняются!

На лицо девушки легла тень безумной надежды.

— Что случилось?

— Пришло письмо (Опять письмо? Ведь именно с письма все и началось!), вернее, телеграмма от одного моего приятеля. Этот человек прежде часто меня выручал, а теперь ему самому требуется помощь. Словом, я должен ненадолго отлучиться. Поездку в Сидней придется отложить дня на два — думаю, ты не очень огорчишься? Я выезжаю сегодня, прямо сейчас.

— А ваша нога?

— Пустяки, доберусь! А ты не скучай. И готовься к свадебному путешествию!

Тина оставила это пожелание без внимания: у нее хватало других забот. Даже лучше, что Роберт уезжает, и она побудет одна. Одна в этом доме, где еще звучит эхо шагов Конрада. Никто ей не нужен сейчас, никто, кроме ее любимого, Конрада О'Рейли. И никто не будет нужен. Никогда.

ГЛАВА IX

Быстро собравшись, мистер О'Рейли покинул дом, и Тина осталась одна. Как ни странно, она вдруг почувствовала облегчение. Что ж, стоит смириться с мыслью, что Конрад уехал, иначе не проживешь. Может, так и лучше… И не стоит терзаться сомнениями — дорога она ему или нет, даже если и дорога — у него хватило совести не идти дальше того поцелуя. Все-таки она жена его отца! В его поведении есть доля здравого смысла, чего не скажешь о ней, Тине Хиггинс! Какими грешниками стали бы они, если бы здесь, в этом доме, за спиной Роберта О'Рейли начал развиваться их роман! А то, что произошло, могло быть простой случайностью, хотя, по правде сказать, эта мысль ее не очень-то радовала.

Тина побродила по комнатам, зашла в гостиную и остановилась возле рояля, который еще не успели затянуть в чехол.

Мертвый дом. Безжизненный. Пустой. Девушка подняла крышку и тронула клавишу. Громкий певучий звук прорезал тишину подобно печальному вскрику, и, как отголосок, душу Тины мгновенно пронизала боль. Она совсем не умела играть, потому не могла извлечь из инструмента даже самой простейшей мелодии. А Конрад мог. Он был другим, у него были иные сердце и душа, он был особым замкнутым целостным миром, как и каждый человек. И в этом мире правили свои чувства, существовали свои законы. Она не знала его, не могла понять до конца и все-таки полюбила. Значит, есть что-то общее, объединяющее людей, какими бы они ни были разными! И это живет вечно, проходит непрерывной нитью через время, соединяя поколения…