Дом в тысячу этажей

Розовая ленточка бежит по кружеву сладостным обещанием… Нет, гони ее прочь, эту мысль! Только приблизиться к ее устам — о блаженство…

Ее волосы, губы, глаза — какой дивный цветок расцвел на стебле белой шеи! Лицо — это самое прекрасное, самое драгоценное, что есть у женщины, ее глаза волнуют и влекут… Но вот она улыбается и становится еще краше, ибо ко всем оттенкам добавляется еще один, до сих пор спрятанный в бутоне, — белоснежный, фарфоровый!

Туфельки уже качаются на кончиках пальцев и падают. Сверкнули колени, икры, и тончайшие чулки сброшенной змеиной кожей легли на пол. Гладкое зеркало отражает прелестные руки принцессы и грудь, едва прикрытую пеной кружев.

Затаив дыхание, Брок следит за этой шаловливой игрой.

Принцесса потягивается с ленивой улыбкой в своем победном одиночестве. Словно она устала от долгого притворства и с наслаждением сбросила маску, чтобы дать отдохнуть лицу и опять ненадолго стать самой собой!

Ласковый лепет, трепеща точно мотылек, слетает с ее губ:

— Я принцесса… нет, не принцесса…

На холодной поверхности зеркала слова превращаются в туманное облачко. Она стирает его ладонью и смотрит на себя, будто впервые в жизни.

Брок едва владеет собой, кровь глухо стучит в висках. Но комок страха подступил к горлу. Как открыть принцессе свое присутствие? Ведь стоит вымолвить слово — и чудесное видение исчезнет!

Ну да ничего — Петр Брок заготовил тысячи слов, которыми он засыплет, уговорит принцессу. И все же — не окажутся ли беспомощными все эти нежные слова, если она не увидит глаз, в которых можно утонуть, не ощутит человеческого тела, в котором пульсирует горячая кровь?

Принцесса подходит к постели, откидывает покрывало, разглаживает подушку — и вот уже в сладкой истоме падает на нее. Руки она кладет под голову, взор устремляет вверх, но, погруженная в свои мысли, не видит золотых звезд, вытканных на голубом балдахине. От этих мыслей пылает лицо и голова идет кругом.

Брок на носках, едва касаясь пушистого ковра, крадется к принцессе. Склоняется над ней. Она смотрит на него огромными неподвижными глазами и все же не видит его. Мгновение — и его пылающие губы касаются ее влажного, полуоткрытого рта.

Как странно! Ничто не дрогнуло на лице принцессы. Только взгляд сразу стал внимательным, острым, будто мысли ее вернулись из дальнего далека. Она протянула к нему руки, но на этот раз Брок сумел ускользнуть. Когда опасность миновала и разочарованные руки снова упали, он отважился на новый шаг: прижался губами к ее шее.

Принцесса лежит тихо, не шевелясь, как зачарованная. Даже дышать боится, чтобы не спугнуть дивный сон…

Не забывай, Петр Брок, у принцессы тоже есть руки, и теперь тебе от них не ускользнуть. Вот твои волосы, твое лицо, а вот, вот твои руки, каждое прикосновение которых выдает тебя принцессе! И руки эти можно схватить руками…

XXXI

Петр Брок лжет. — «…У меня еще нет лица…» — Муллер напоминает Броку о встрече, — «…жду тебя…»

Их руки встретились, и губы снова слились в поцелуе. Принцесса шепчет:

— Кто ты, кто ты?

Брок молчит.

— Скажи, ты — тот бог, который охраняет меня?

— Да, бог. — Брок малодушничает от страха потерять завоеванное.

— Бог, — повторяет принцесса, — а какой бог?

— Добрый, — шепчет Брок, радуясь, что нашел меткое слово.

— Я знаю, что добрый, но молодой ли?

— Молодой… — Вот и пришла пора дать ответ! Сейчас все выяснится, без утайки… Но чутье подсказывает Броку, что он выдержит этот экзамен, обязательно выдержит…

— Молодой, — повторила она, — и красивый?

— Понятия не имею. — честно признался Брок

Пальцы принцессы скользнули по его лицу. Вот нос. губы, глаза… но как на ошупь обнаружить молодость и красоту? Будь она слепая, наверно, скорее увидела бы все это своими ладонями. А так — глаза не видят, и руки тоже не могут воссоздать его образ.

— Я хочу видеть тебя! Глазами! — потребовала принцесса. — Покажи мне свое лицо!

— У меня еще нет лица. Я пришел встретиться с Муллером…

— Тише! Тише! — встревоженно прошептала принцесса и поцелуем закрыла ему рот.

— Чего ты боишься, Тамара?.

— Он! Он! Он все слышит! Глаз его над нами, может, и закрыт, но уши его подслушивают сквозь каждую щель!

— Ну и пусть! Я здесь для того, чтобы охранять тебя, принцесса!