Бушмен успокоился, прогнал по кругу бак с чифирем, а затем Трофима отправили обратно в карцер.
Двести восемнадцатая камера была самой большой в тюрьме и самой многолюдной. Ни единого свободного места. Но его это ничуть не смущало.
– Здорово, братва! Я – Трофим! – с порога заявил он.
На этот раз никто не посмел вякнуть против него. Смотрящий по камере, рослый жилистый парень с большим родимым пятном на щеке, молча поднялся со своего шконаря, прогнал своего соседа и занял его место. Дождался, когда Трофим бросит на освободившуюся шконку свой матрац и сумку, назвался и без возражений передал ему общак, с которого кормилась братва этой хаты.
Местный казначей пересчитал деньги, отчитался перед новым паханом.
– Не густо, – Трофим вопросительно глянул на бывшего смотрящего. – А хата большая…
– Так это, зверья много, у них там свои расклады… – понурым движением плеча тот показал на кавказцев, скучковавшихся на дальней окраине стола.
Крепкие на вид джигиты, числом пять. Никто из них не входил в блатную масть, но, видимо, это их ничуть не смущало. Похоже, у них был свой блаткомитет.
Трофим мог бы наехать на бывшего смотрящего, спросить с него за беспредел, который творился в хате. Но это было все равно что крикнуть «гоп» перед самым прыжком. Сначала нужно было поставить в стойло кавказцев…
Наметанным глазом он вычислил вожака горного племени. Это был плотный, хорошо упитанный мужичара с орлиным носом и ястребиным взглядом. В нем чувствовалась сила. И, похоже, он ничуть не боялся Трофима. Смотрел на него с плохо скрытой вызывающей усмешкой.
Трофим уже собрался подозвать его к себе для разговора, когда к нему подошел какой-то худощавый паренек.
– Я от Бушмена, – шепнул он на ухо.
И передал ему туго свернутый жгут из стодолларовых купюр. Это была обещанная часть из тех денег, которые Мигунок загнал на тюремный общак. Да и у Трофима хватало своей наличности. За столом, на глазах у кавказцев он объединил финансы из двух источников, добавив к ним жалкую горку «деревянных» купюр. Небрежным движением руки сдвинул ворох денег под нос казначею.
– Пересчитай и запиши, – распорядился он.
И снова вперил гнетущий взгляд в старшего кавказца. А тот смотрел на деньги. В его глазах не было жадности, зато появилось смирение. Вранье, что кавказцы признают только силу. Они признают еще и деньги, вернее, людей, которые ими обладают на правах сильного…
Трофим пальцем подозвал к себе кавказца. Тот должен был признать авторитет нового смотрящего, чтобы откликнуться на столь небрежный его жест. И если он сейчас подойдет к Трофиму, значит, дело в шляпе, значит, он уже готов подчиняться…
Кавказец подошел к Трофиму – с вызовом во взгляде, с наглым разлетом бровей. Но подошел.
– Ты знаешь, кто я такой?
– Трофим ты. Тебя воры новым смотрящим поставили. А я Хаджан.
– Я такого не знаю. Потому что ты – никто. И вести себя должен – как никто. Будешь залупаться, поставлю на нож.
Трофим говорил спокойно, но вид у него был такой, как будто он в любую секунду мог выхватить заточку и вогнать ее в Хаджана.
– Накосорезишь – опустим и загоним в петушатник. Ты меня понимаешь?
– Тебя понимаю, – обреченно кивнул кавказец. – Я про тебя слышал, ты сказал – ты сделал… Да и зачем нам воевать, правда?
Трофим не ответил. Не для того он позвал Хаджана, чтобы гонять с ним порожняки. Да и не до того ему было, чтобы базары разводить. Он видел, что прежний смотрящий развел в хате бардак, и ему не терпелось поскорей навести здесь порядок…
Часть третья
2002 год
Глава 16
Появление в зоне законного вора – событие, важность которого трудно переоценить. Для лагерной администрации – это всегда головная боль, да и для смотрящего он может стать геморроем.
Нового вора ждали. «Хозяин» узнал о его прибытии из своих ментовских источников, но лагерный пахан еще раньше получил от уважаемых людей постановочную маляву. И как только пришел этап, прямо из карантина выдернул законника к себе в хату…
Трофим просматривал списки вновь прибывших «пассажиров», когда конвоир доставил гостя. И продолжал изучать их даже тогда, когда за ним закрылась дверь. Пауза не должна была превысить двух-трех секунд, но, когда Трофим собирался поднять глаза, чтобы обратить взор на гостя, он заметил в списках знакомую фамилию. Шмаков. Шмаков Викентий Вячеславович… Он давно ничему в этой жизни не удивлялся, но сейчас его брови изумленно поползли вверх.