Барселонская галерея

А потом она пропустила несколько занятий подряд. Он позвонил ей на мобильный и узнал, что она неважно себя чувствует. Поразмыслив, Валентин купил цветов и поехал к ней — вроде как поддержать больную, но заодно и посмотреть, как она живет. К моменту его визита ей стало лучше, она пригласила остаться на ночь. Через некоторое время он приехал еще раз, и еще… И как-то так само собой вышло, что он перебрался к ней жить.

— Кроме врачей, ты единственный человек, кто знает о моей болезни! — предупредила Света. — Не у себя на фирме, ни тем более дома я об этом не говорю.

— Но как же так? — поразился Валентин. Он видел ее медицинскую карту и понимал, что жить этой женщине осталось максимум год.

— Вот так. Чем позже все узнают, тем лучше.

«А ведь все складывается не так плохо для меня, — решил тогда он. — Дамочка она состоятельная, денежки на счету явно имеются. И если я как следует постараюсь скрасить ее последние дни, то меня наверняка не забудут упомянуть в завещании».

На этот раз он был особенно осторожен и осмотрителен. Никаких денег у нее не брал, жил на свою зарплату и на те средства, которые получал, сдав свою квартиру. К другим женщинам и близко не подходил, из дома уезжал редко, почти все время старался проводить со Светланой.

Притворяться было трудно, поскольку эта женщина ему совершенно не нравилась. Она была абсолютно не его типа: ни внешне (он предпочитал маленьких и темноволосых, а она высокая блондинка), ни по темпераменту — слишком сдержанная, слишком рассудительная и какая-то не по годам зрелая, чтобы не сказать — старая. Рядом с ней он чувствовал себя точно мальчишка-двоечник перед директором школы. И еще она сама себе не нравилась и тщательно это скрывала. Иметь роман с больной дамой, которая сама невысокого о себе мнения, — дело не из приятных. Но когда на другой чаше весов особняк на Николиной горе и счет в банке…

Он собрал в кулак всю свою выдержку и продолжал следовать намеченному плану. Очень старался хоть как-то подбодрить ее, помочь, позаботиться. Все-таки по-человечески ее жаль. Молодая, неглупая, не страшная, не стервозная. Жить бы еще лет сорок, да и радоваться, а вот поди ж ты, как повернулась судьба…

Наличие у Светы дочки его мало смущало, хотя отношения с Олесей у них не сложились сразу, и он никак не мог понять почему. Приехав впервые в их дом, Валентин даже приволок ей пакет со сладостями и куклу — дорогую, между прочим! — но и это не помогло, девчонка отчего-то невзлюбила его с первого взгляда. Вообще, с точки зрения Валентина, Светина дочь была капризным и избалованным ребенком, шуток не понимала, обижалась, но постоянно требовала к себе внимания. Вскоре это стало его раздражать, и он начал просто игнорировать девочку со всеми ее выходками и закидонами. Светлана, как ни странно, не упрекала его в этом. Но несколько раз заставила поклясться, что после ее смерти он позаботится о девочке.

«Так уж и быть, — думал Валентин. — Когда Света помрет и оставит мне наследство, я отправлю девчонку учиться за границу. Это, конечно, дорого, и денег очень жаль… Но зато решатся все проблемы».

Однако проблемы — штука коварная. Только уладишь одни, как тут же возникают новые. В данном случае ими стало появление в доме «джамшуда», как упорно именовал его Валентин, хотя в этом здоровяке не было и намека на азиатское происхождение.

Когда Валентин увидел его в аэропорту, то чуть не поперхнулся. Улетает баба отдыхать, причем не одна, с ребенком, а вернувшись, тащит с собой какого-то мужика. Бассейн ей, видишь ли, приспичило вырыть. В Москве, ясное дело, рабочих нет, нужно везти из Барселоны.

Впрочем, на любовника этот фрукт не слишком похож.

Несколько дней Валентин опасался, что получит отставку, но этого не произошло. И он расслабился. Но, как оказалось, напрасно.

Надо было видеть эту парочку! Как они набросились друг на друга с поцелуями, удивительно еще, что не трахнулись прямо в недостроенном бассейне.

Валентин терпеть подобное положение вещей не собирался.

Глава 16

Май 2007 года

Дачный сезон для олигарха

Отправляясь с Таней и ее мамой на дачу, Дэн подозревал, что ничего хорошего его там не ждет. Однако он даже не подозревал, как далеко распространяются границы этого самого «ничего хорошего». И если бы какой-нибудь близкий друг (не Олежка, с которым постоянно нужно было созваниваться и изображать перед ним, что дела идут прекрасно, а кто-нибудь другой) спросил участливо: «Что, все так плохо?», то Дэн ответил бы: «Нет. Все не так плохо. Все намного, в тысячу, в миллионы раз хуже!»