Выстрел, который снес крышу

– Спасибо, ничего… А ты купаться ходила?

– Да. Погода сегодня хорошая. А вчера дождь лил. Вода холодная, но я такую люблю.

– Зайдешь на огонек? – спросил Павел, кивком показав на входную дверь.

Он знал, что Анжела по нескольку раз на дню наведывалась к нему, кормила его, разговаривала с ним, зачем-то снимая все на видеокамеру. Но тогда ему было все равно, и он почти не реагировал на ее действия. И сейчас, призадумавшись, Торопов засомневался, что видел ее вчера, позавчера. Может, это была и не она вовсе, а созданное его больным воображением видение.

– А огонек есть? – с интересом глядя на собеседника, спросила девушка.

– Что-нибудь придумаем.

Он не знал, куда подевалась Эльвира, но ведь должны были после нее остаться кофе, сахар, может, печенье какое-нибудь. Надо поискать на кухне… Еще вчера ему такие мысли и в голову не приходили, а сегодня он уже пытался налаживать отношения с окружающими.

– Чтобы что-то придумать, нужно уметь думать, – направляясь к Павлу, заметила Анжела.

– Я думаю.

Он провел ее на кухню, заглянул в один настенный шкаф, в другой. И кофе есть, и чай, и даже конфеты в вазочке. Видно, Эльвира не думала о продуктах, когда уезжала. Или уносила ноги?.. А может, она собиралась сюда вернуться?

Задумавшись, Павел замер с банкой растворимого кофе на весу.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Нормально все, – очнулся он.

– Точно нормально?

– Кофе только растворимый, – отрешенно сказал он. – Другого нет.

– Тогда чай.

– Чай есть, – кивнул Торопов.

– Знаю, что есть.

– Конечно, ты же здесь хозяйничала… Спасибо, что не дала с голоду умереть.

– Спасибо Диме скажешь. Он попросил, чтобы я за тобой присматривала.

– Спасибо ему большое, – ухмыльнулся Павел. – За то, что челюсть мне чуть не свернул, за то, что в животе ливерный фарш. И лицо в синеве, как у индейца на тропе войны.

– Может, они спасли тебя.

Торопов вынул из шкафа пачку чая, но разговор отвлек его, и он забыл, что с ней нужно делать. Анжела сама набрала воды в электрочайник, включила его. А Павлу указала на стул, чтобы он сел.

– Может, они спасли тебя, – повторила она.

Именно над этими ее словами и думал сейчас Торопов.

– Может, и спасли… – кивнул он, вспомнив, что Антон собирался превратить его в овощ. – Он меня коньяком угостил. За знакомство, давай, говорит, выпьем. Не знаю, что там было в этом коньяке, но я почти сразу заснул. Может, они меня тогда и укололи…

Он осмотрел живот, там действительно имелись следы от инъекций. Что и требовалось доказать.

– Точно, кололи меня. Нейролептики, что-то вроде аминазина, только гораздо сильнее. Раз – и ты уже овощ… Только зеленый овощ, время нужно, чтобы дозреть… А Дарья, может, уже дозрела…

– Какая Дарья?

– Дарья Павловна, адвокат… Я у одного товарища работал. Очень уважаемый и авторитетный мужик. Так в него клоун стрелял на моих глазах. Я за ним погнался, до психушки добежал; он через забор, и я через забор. Он меня подкараулил, по голове ударил…

– Клоун?! – недоуменно и с плохо скрытым сарказмом спросила Анжела.

– Да, клоун. И с воздушными шарами. К этим шарам пистолет был привязан. Он выстрелил, а шары пистолет в небо утащили… Что, смешно звучит? Смешно. Эльвира меня на этом и поймала. Сбила меня с толку, и я сам стал верить, что клоун с шарами – полнейший абсурд. А потом этот клоун снова появился. Просто бежал и смеялся. Я его увидел. И Гена увидел. Но Гена сказал, что не видел. Потому что подыгрывал Эльвире. Она – главный врач больницы, и клоун этот на нее работал. Но дело не в этом, а в том, что меня, как последнего лоха, развели. У меня удостоверение майора милиции было, фальшивое. Она это узнала. Этим меня и добила. Меня же по голове сильно ударили, все как в тумане было, а она мне – у вас, говорит, раздвоение личности. И еще она узнала, что я жену свою убил… И жену, и любовника… Срок за это отмотал…

Анжела изумленно и даже испуганно смотрела на Торопова, но ему все равно было, как она реагирует на его слова. Ведь он не для нее говорил, а для себя. Ему и выговориться нужно было, и выстроить в логический ряд все, что произошло с ним за последнее время.

– Я сирота, воспитывался в детском доме, бурсу закончил, как положено, а потом поступил в военный институт, военным следователем стал. Женился, квартиру получил, вроде бы жизнь наладилась, а тут жена с козлом одним закрутила. Я их обоих и порешил. А квартира не моя, служебная, после отсидки возвращаться некуда было. Я в Ульянов подался, на работу устроился. Корней у меня там нет, знакомых – кот наплакал, опереться не на кого. Эльвира и это узнала. И на том сыграла. Очень тонко сыграла, как музыкант по нотам… Сначала голову мне заморочила, потом в ход пошли галлюциногены. Когда стала являться покойная жена, я понял, что сошел с ума, и поверил, что Эльвира лечит меня уже давно, три года. Хотя на самом деле не было ничего. Потом адвокат появилась. Эльвира была впутана в одно дело, Дарья пыталась вывести ее на чистую воду, мы познакомились, адвокат помогла мне сбежать. Мы были у нее дома, разговаривали, она мне рассказывала про Эльвиру, и я понял, что она причастна к убийству. В общем, собирались заняться ею, но она сама занялась нами. Заснул я в доме у Дарьи, а проснулся в палате. Эльвира мне снова промыла мозги, и я поверил, что Дарья – плод моего воображения… Поверишь ты мне, Анжела, или нет, но нет ничего проще, чем свести с ума нормального человека. Можно даже без психотропов обойтись, главное – факты в ненормальном свете выставить, а потом в логическую цепочку… нет, в замкнутый логический круг их выстроить, а затем и мысли твои по этому кругу направить. Будут они крутиться, как белка в колесе, будут биться о черепную коробку, как тот шмель об стекло. Будут биться, а выхода нет, и подсказать некому, что делать. Эльвира грамотно меня окучивала, ни к чему не придерешься, и все-таки зацепка была. У киллера шары к пистолету были привязаны, а это значит, что ему особая сноровка нужна была, чтобы не промазать. Он ее и нарабатывал, по березам стрелял, тренировался. Я эти березы нашел еще раньше, а когда Эльвира снова мне голову задурила, к ним пошел. И не нашел. Как будто и не было их.