Каждому свое

Он молча обошел бильярд, вынул из лузы шар номер 13 и неожиданно заявил доктору:

– Франция должна забыть Моро! Пусть он сохранится в памяти русских историков, и то лишь потому, что сражался с Суворовым… Но я до сей поры не знаю, как светило бы мне солнце судьбы, если бы Суворов дожил до Аустерлица!

1. Против Суворова

В пасмурных долинах Ломбардии ржали усталые кони, дымили походные кузницы, пахло перегнившей соломой и острой лошадиной мочой. Италия встретила русских холодными дождями, дороги развезло от грязи…

Была ранняя весна 1799 года.

Мосты через Адду, клокочущую от обилия дождей, были взорваны отступившими французами. Суворов проснулся в четвертом часу ночи, велел подавать щи. Адъютант Кушников задернул полог шатра, чтобы ветер не гасил свечи.

– Ну, – спросил Суворов, – нашли жирную свинью?

– Одно сало! Казаки бросили ее в Адду, она даже хрюкнуть не успела, так и закрутило… Вечная хрюшке память.

– Скверно, – огорчился Александр Васильевич…

Из всех животных лучший пловец – свинья, и уж если даже она потонула – значит, нельзя пускать вплавь и конницу. Тут появился напыщенный секретарь Егор Фукс, сообщивший, что ночью из Милана вернулся лазутчик с новостью:

– Парижская Директория поручила управлять армией в Италии новому командующему – генералу Моро, а он из разжалованных, ему по делу Пишегрю чуть было голову не снесли.

– Моро… Моро… – призадумался Суворов, напрягая память. – Не тот ли это Моро, который насмешил всю Европу, когда его кавалерия захватила флот у голландцев?

– Да, история не знала подобного: Моро атаковал флот в гавани, его гусары Лагюра въехали на палубы кораблей и саблями изрубили все снасти такелажа.

– Каков храбрец! При косе Кинбурнской я пускал казаков морем в воде по брюхо, но корабли брать… не додумался. Егор Борисыч, – распорядился Суворов, – пошлите Моро мое приветствие по случаю его назначения.

– Слушаюсь, – отвечал Фукс с поклоном.

Кушников по газетам знал: Моро – из якобинцев, сейчас ему тридцать пять лет, а слава его викторий гремит по всей Франции.

– У них все гремит. Неужто он и Бонапартия злее?

– Не осмелюсь сравнивать. Но Бонапартия и Моро французы под масть на един шесток садят. После сих имен в Париже почитаются еще свирепые генералы – Дезе и Жубер.

– Ладно. Славных бить – больше славы! Жаль, что Бонапартий запропал в Египте под сенью пирамид фараоновых. Я ведь за его горячками давно с вожделением надзираю…

Итальянская кампания началась успешно. Россия состояла в альянсе с Австрией, под знаменами Суворова сражались итальянские волонтеры. Армия форсировала Адду по зыбким понтонам. На другом берегу генерал Моро ворвался прямо в казачью «линию» – вжик! – уже отсекли поводья, но Моро четкими ударами сабли избавил себя от неизбежного плена.

– Узнаю повадки гусара! – сказал Суворов.

За рекою простерлись дороги на Милан; дожди разом схлынули, напала адовая жарища. Среди солдат слышалось:

– А пельцынов-то не видать. Сначала грязюка, бытто в России, ныне сухота эка, а кады ж пельцыны созреют?..

Суворов окликнул донского атамана Денисова:

– Адриан Карпыч, открой ворота в Милане…

Было воскресенье: на улицах Милана царил оживленный карнавал, нарядные кавалеры жеманно танцевали с прекрасными синьорами и синьоринами. Нищие жители предместий весело обозревали неведомых людей с курчавыми бородищами, поначалу приняв казаков за русских… монахов:

– Capucini Russi! – кричали в толпе.

Атаман Денисов растолковал как умел:

– Добрые миланцы! Не попы мы московские, а казаки с тихова Дону… Не верьте афишам парижским, будто мы младенцами кормимся да женок чужих задираем. Не хотим мешать и веселью вашему. Танцуйте далее себе в забаву, а мы, квартир ваших не беспокоя, на мостовых выспимся… Дадите соломки постелить – спасибо, не дадите – Бог с вами!

Когда Суворов въезжал в Милан, балконы домов были украшены коврами и шалями, женщины бросали цветы под копыта русской кавалерии. Фельдмаршал укрывался внутри возка (спасаясь от жары, он разделся до исподнего). Подле кареты ехал верхом в пышном мундире важный секретарь Фукс, которого миланцы ошибочно сочли за великого полководца:

– Виват Суворов – избавитель Италии!

Фукс охотно принимал поцелуи красавиц, часто кланялся из седла публике. Вечером ему было сказано:

– Ну, Егор Борисыч, спасибо – выручил.