Каждому свое

– Может, это вам еще пригодится.

* * *

– Теперь, – сказал Савари, – я уверен сам и могу уверить вас, что ни Пишегрю, ни Кадудаля в Париже нет.

– Куда же они провалились? – спросил Бонапарт.

– Меге де Латуш провел нас…

Консул не поверил в это, ибо по опыту жизни знал, что все ренегаты служат лучше прозелитов.

– Вы ничего не умеете, Савари! На ваше место я посажу именно Меге де Латуша, который не только обманул милордов Англии, но и привез от них полные карманы золота… Придется, мне – мне! – доказывать вам, что Кадудаль в Париже.

Савари вскоре убедился, что у Бонапарта, помимо бюро тайной полиции, существует где-то в преисподней еще одна полиция, более тайная. Не исключено, что под занавесом второй скрывается третья, а третью контролирует еще четвертая. В списках арестованных и подозреваемых он выделил фамилию Креля, которого должны казнить в январе 1804 года.

– Он знает об этом? – спросил Бонапарт.

– Знает и мучается страхом.

– Уже хорошо! Наконец, подозрителен и матерый шуан из дворян Буве де Лозье… Послушайте, Савари, я не понимаю: неужели из этих людей нельзя выжать последние соки?

– Из них уже ничего не вытечет.

– Моисей даже из камня в пустыне добывал воду…

Крелю объявили, чтобы готовился к казни.

– Нельзя ли пожить еще? – спросил Крель.

– Один ответ – один день, – отвечал Савари.

– Так не пойдет. Это не деловой разговор.

– Чего же вы от меня хотите?

– Мой ответ будет стоить всей моей жизни.

– Где Кадудаль? – спросил Савари напрямик.

– Глупцы… он с августа гуляет в Париже.

– Вся жизнь! – напомнил Савари.

– Ладно. Братья Полиньяки добыли форму консульской гвардии. Переодетые в эту форму, роялисты устроят нападение на карету консула по дороге в Сен-Клу или в Мальмезон.

– Это мне известно, – сказал Савари как можно равнодушнее (хотя внутри у него все трепетало от радости). – Когда Кадудаль встречался с генералом Моро?

И тут допрос сразу же дал осечку.

– Такое невозможно, – ответил Крель. – Моро никогда не пойдет на связи с роялистами из Лондона…

С этого момента Бонапарт сам взялся управлять тайным сыском, проявив в этом деле тонкую проницательность, знание людской психологии, мастерство следователя. Скоро уже не Савари консулу, а консул Савари излагал точную обстановку развития англо-роялистского заговора.

– С августа, с августа! – кричал он. – Кадудаль уже полгода шляется по Парижу, а что вы знаете о нем? Англичане высадили в это время у мыса Бивилль четыре отряда головорезов, а где их следы, Савари? О чем вы думаете?

Савари склонился в глубоком поклоне:

– Мною сегодня взят опасный Буве де Лозье.

– Ах, какая добыча, Савари! Надеюсь, вы не забыли поцеловать его под хвостом? Так идите и поцелуйте…

Савари вернулся в тюрьму Тампля, велел снять с ног шуана обувь и посадить в кресло на колесиках. Буве де Лозье, сидящего в этом кресле, придвигали к пламени камина.

– Пишегрю в Париже! – закричал он, не вытерпев боли ожогов. – Я скажу, только отодвиньте кресло… Кадудаль и Пишегрю были на улице Анжу у генерала Моро…

Измотанный после допроса, Савари вернулся из Тампля во дворец Сен-Клу, где бал был в разгаре. Обвитый лентами серпантина, осыпанный блестками конфетти, Бонапарт оставил танцующих и справился у Савари – как дела?

– Они были у Моро… Буве де Лозье сказал правду: Моро отказался участвовать в заговоре и выставил их вон.

– Но этого уже достаточно, – сказал Бонапарт. – Теперь дело за вами, Савари! Я занят танцами, и мне, первому консулу, не пристало шляться по чужим квартирам.

Савари посмотрел на его довольное лицо:

– Черт побери, но я тоже не занимаюсь этим…

В ночь на 15 февраля 1804 года дивизионный генерал Моро мучился застарелым военным кошмаром. Дороги отступления были разбиты копытами конницы, кузнечный фургон отбросило взрывом в канаву, из ящиков сыпались гвозди и подковы, из рванины мешков выпадали куски угля. Потом грянул выстрел, и Моро проснулся в комнате, уже ярко освещенной.

Надежный «французский» замок сработал.

– Генерал Моро, встань… ты арестован!

Он увидел перед собой секретарей Робеспьера. Два привидения погибшего мира – Демаре и Дюпле.

Оба держали в руках белые костяные палочки – принадлежность агентов бюро тайной полиции.

– Мы с вами уже знакомы, – сказал Моро.

– Да, мы состояли в одном якобинском клубе.

Сказав так, они разом шагнули вперед и одновременно коснулись плеч Моро белыми палочками, словно накладывая на генерала незримое клеймо вечного проклятья: