– Если ты собираешь вещи для Красного Креста, – сказала она, – то я уже отдала им все, что нужно.
Ларри поднял голову и посмотрел на нее.
– Я ухожу.
– В очередной рейс по заданию Демириса?
– Нет, – ответил он, не переставая паковать вещи, – я собираю их для себя. Я ухожу совсем.
– Ларри…
– Нам не о чем говорить.
Она вошла в спальню, стараясь взять себя в руки.
– Нет… нет… нам надо о многом поговорить. Сегодня я была у врача, и он заверил меня, что я выздоровею. Я решила бросить пить и…
– Все кончено, Кэти. Я хочу развестись.
У нее было такое чувство, словно ее ударили ногой в живот. Кэтрин стиснула челюсти, чтобы ее не стошнило.
– Ларри, – обратилась она к нему, стараясь говорить медленно, чтобы у нее не дрожал голос. – Я не виню тебя за твое отношение ко мне. Во многом я сама виновата. Может быть, на мне лежит ответственность почти за все, что случилось. Но больше это не повторится. Я буду вести себя иначе. Я правда стану другой. – Она с мольбой протянула к нему руки. – Ведь я прошу тебя только об одном. Дай мне возможность попытаться.
Ларри повернулся к ней и бросил на нее ледяной взгляд. Его темные глаза выражали презрение.
– Я люблю другую женщину. От тебя мне нужен только развод.
Кэтрин несколько секунд молча постояла в спальне, повернулась, возвратилась в гостиную, села на диван и, пока Ларри не закончил собирать вещи, смотрела греческий журнал мод. Послышался голос мужа:
– Мой адвокат свяжется с тобой.
Хлопнула дверь, и наступила тишина. Кэтрин сидела на диване и перелистывала журнал. Перевернув последнюю страницу, она аккуратно положила его на середину стола, отправилась в ванную, открыла домашнюю аптечку, достала оттуда бритву и перерезала себе вены.
19. НОЭЛЛИ И КЭТРИН. АФИНЫ, 1946 ГОД
Появились привидения в белом. Сначала они плавали в воздухе вокруг нее, а затем постепенно исчезли в безграничной дали, мягко перешептываясь между собой на непонятном Кэтрин языке. Она поняла, что попала в ад. Теперь ей придется расплачиваться за свои грехи. Ее привязали к кровати, и она подумала, что это входит в наказание. Однако она была рада, что привязана, потому что чувствовала, как под нею вертится Земля, летящая в космическом пространстве. Кэтрин боялась, что ее сдует с планеты. Самым страшным стало для нее то, что ей обнажили нервы, и ее ощущения обострились в тысячу раз. Она просто не могла этого вынести. В ее теле развилась сверхжизнь и наполнила его незнакомыми звуками. Кэтрин слышала, как в жилах у нее течет кровь, напоминающая бурную красную реку, несущуюся меж берегов ее тела. В ушах у нее раздавались удары собственного сердца. Они звучали так громко, словно некие неизвестные великаны били в гигантский барабан. У Кэтрин исчезли веки, и яркий, белый свет проникал ей прямо в мозг, озаряя его ослепительным солнцем. Мышцы жили у нее какой-то своей, отдельной жизнью и находились в беспрестанном движении. Кэтрин казалось, что у нее под кожей поселился клубок змей, каждую минуту готовых ужалить ее своими ядовитыми зубами.
Прошло пять дней с тех пор, как ее доставили в больницу Евангелисмос. Кэтрин открыла глаза и увидела, что лежит в небольшой белой больничной палате. У кровати стояла медсестра в накрахмаленной белой форме и поправляла постельное белье, а доктор Никодес прикладывал стетоскоп к ее груди.
– Ой, холодно! – слабо вскрикнула Кэтрин.
Врач посмотрел на нее и обрадовался.
– Ну и ну! Поглядите-ка, кто проснулся!
Кэтрин медленно обвела глазами помещение. В нем был обычный свет. Рокот кровообращения, страшные удары сердца и агония тела у нее прекратились.
– Я думала, что попала в ад, – она говорила шепотом.
– Вы и вправду побывали там.
Кэтрин обратила внимание на свои запястья. Они почему-то были забинтованы.
– Давно я здесь?
– Пять дней.
Она вдруг вспомнила, отчего у нее перевязаны руки.
– По-видимому, я сделала глупость, – заметила она.
– Да.
Кэтрин зажмурилась и сказала:
– Простите меня.
Когда она открыла глаза, уже наступил вечер. Рядом с кроватью на стуле сидел Билл Фрейзер и разглядывал ее. У нее на туалетном столике лежали цветы и сладости.
– Привет, – весело поздоровался он. – Ты выглядишь гораздо лучше.
– Лучше чего? – спросила она слабым голосом.
Он положил руку на ее пальцы.
– Как ты напугала меня, Кэтрин!
– Я очень виновата, Билл. Прости меня. – У Кэтрин задрожал голос, и она боялась расплакаться.