Азарт среднего возраста

Курхаус оказался большим зданием в самом центре города. Он издалека поражал своей строгой красотой. Александр прошел мимо огромных узловатых платанов, которым на вид было больше ста лет, и сразу увидел широкий разлет его фасада, строгую стройность шести классических колонн.

У входа стояли две мраморные статуи. В детстве Александр пережил увлечение мифологией, поэтому до сих пор знал некоторых олимпийских богов и богинь в лицо. Одна из статуй изображала Гебу, богиню вечной молодости.

Он поднялся по широкой лестнице, прошел мимо бронзовых канделябров, львов и сфинксов, и дверь медленно закружилась перед ним, пропуская внутрь.

Ему показалось, что он попал в другой мир. Совершенная строгость и стройность, которая отличала Курхаус снаружи, внутри сменялась такой же совершенной роскошью.

Фойе было в полном смысле слова необъятным. Пол, отделанный белым, черным и красным мрамором, простирался, казалось, в бесконечность. Потолок устремлялся вверх белым куполом, при взгляде на который кружилась голова. Бронза на капителях колонн, сияющие золоченые люстры, мозаики, скульптуры, витражи – все здесь было создано для того, чтобы поражать воображение.

«Неужто Достоевский штаны здесь проигрывал? – подумал Александр. – Да ему сюда войти и то страшно должно бы было! Хотя почему же? Мне ведь не страшно».

Наверное, в казино можно было войти и с улицы, необязательно было проходить через анфиладу сменяющих друг друга залов, отделанных с невероятным разнообразием – от торжественного, в золоте и бронзе, до легкого, воздушного, с узорами ракушек по белому потолку. Но Александр прошелся по всем этим залам с удовольствием: они в самом деле производили сильное впечатление и тем отвлекали от необъяснимых мыслей.

Казино оказалось чрезвычайно респектабельным. Все оно было отделано дорогим деревом, в котором тепло и расплывчато отражались огоньки хрустальных люстр. Свет здесь был особенный, непонятным образом создающий ощущение жаркого азарта.

Азарт! Это слово никак не хотело уйти из головы, оно беспокоило больше, чем блеск рулетки на столах с зеленым сукном.

Что такое азарт, Александр знал не понаслышке. Но какое место занимает это состояние в его жизни, он прежде как-то не задумывался. И только сейчас эти размышления пришли ему в голову.

Он знал разные виды азарта. И тот, который дает одновременное напряжение всех сил, когда нужно добиться чего-нибудь в избранном для жизни деле. И тот, который заставляет мчаться за тридевять земель с ружьем и сутками лежать на сырой земле, ожидая опасного зверя. И даже дурацкий, бесшабашный, ярмарочный азарт – не хотел, а продал, не собирался, а купил, – тоже был ему знаком.

И разве не азарт охватил его, когда он понял, что Аннушкина молодость ему неподвластна? Конечно, азарт! И он поступил согласно тому азарту, женившись на ней, и ничего плохого в этом не видел.

Он ни разу в жизни не пожалел о том, что следовал за своим азартом куда угодно, без оглядки. Азарт был частью сильного жизненного чутья, с его помощью Александр понимал, правильно ли идет по жизни. Перед самым знакомством с Аннушкой он смутно почувствовал, что этот его жизненный азарт ослабел. И встреча с нею пришлась в самый раз – оживила его, освежила, придала ему новые силы.

Так что же теперь приводит его в такое недоумение?

Но думать об этом, входя в казино, было как-то не ко времени. В казино надо было играть. Александр купил фишки и сел за стол, за которым было свободное место.

В казино он бывал нечасто. Конечно, за игровым столом воодушевление его тоже охватывало – знал он и такое проявление азарта. Но воодушевление это было не настолько продолжительным, чтобы не заканчиваться за стенами казино. Рабом игры он не становился никогда.

Александр играл только в рулетку: «блэк джек» напоминал ему про полгода, проведенные в камере СИЗО, где эта идиотская игра называлась попросту «очко», а «однорукие бандиты», по его мнению, могли увлечь только подростков.

Но сегодня рулеточный азарт не зажегся в нем вовсе. Причиной тому было, как ни странно, внутреннее смятение, которое не давало ему сосредоточиться на игре. С большим интересом, чем за сверкающим шариком, он наблюдал за людьми, собравшимися у стола.

Никого, кто выказывал бы склонность снять с себя последние штаны, среди них, впрочем, не обнаруживалось. Вообще их лица показались Александру не особенно выразительными. Обычные респектабельные европейские лица, несколько лиц азиатских – те были отмечены сознанием своего непреходящего богатства, и такая отмеченность делала их однообразными.