Правила обмана

Он прошел сотню метров, когда увидел, как из дверей виллы «Принчипесса» с тремя таксами вышел темноволосый, голубоглазый мужчина в темном свитере. Человеку было около пятидесяти, и он шел в его сторону. Это был он.

Призрак встретил его приветливой улыбкой.

— Доброе утро, — дружелюбно произнес он.

Не часто выпадал ему шанс поговорить со своей жертвой. И он порадовался, что на этот раз такая возможность была. За годы у него сложились определенные представления о смерти и судьбе, и ему было интересно, почувствует ли человек, что его время пребывания в этом мире подошло к концу.

— Доброе утро, — ответил Готфрид Блитц.

— Можно? — Призрак наклонился, чтобы погладить собак, которые тут же принялись жадно лизать ему руки.

Блитц присел и потрепал собак по загривку.

— Мои детки, — сказал он. — Грета, Изольда и Элоиза.

— Три дочки. Они хорошо заботятся о своем папе?

— Очень хорошо — поддерживают меня в добром здравии.

— А иначе зачем нужны дети?

Их разделяло всего несколько дюймов. Призрак посмотрел Блитцу прямо в глаза. Он почувствовал, что человек немного беспокоится. Но это был не страх, а осторожность. И он еще немного задержал свой взгляд, словно убеждая, что не опасен. «Он не понимает, — размышлял Призрак. — Не ведает о своей судьбе».

Бросив будничное «счастливо», убийца встал и пошел дальше по улице. Обернувшись на ходу, Призрак убедился, что и Блитц тоже пошел дальше, но в противоположном направлении. Неожиданная встреча, похоже, выбила его из привычной колеи. Но если он и нервничает, то далеко не подозревает, что жизнь подошла к концу. Его душе это невдомек.

Призрак подавил в себе внезапный приступ страха. Ничего он так не боялся, как умереть вдруг и без предупреждения.

Свернув за угол, он быстро пошел вверх по холму. Через пятьдесят метров в улицу упиралась грунтовка. Он отсчитал четвертый дом, перепрыгнул низкий забор и не спеша направился к задней двери. Оглядевшись по сторонам в поисках любопытных глаз, он убедился, что никто его не видит, и громко постучал в дверь. Пистолет он держал уже в руке, одна пуля в патроннике, еще три для страховки. Сигнализации, кажется, в доме нет. Самонадеянно и в то же время мило. Он коснулся кончиками пальцев двери, пытаясь уловить любую вибрацию. Полная тишина. Блитц еще не вернулся с прогулки.

Несколько секунд спустя Призрак был уже внутри.

26

Милли Брандт не могла заснуть. Она ворочалась на постели в своем доме в Йозефштадте — престижном районе Вены, и никак не могла отвлечься от проклятого решения, принятого на экстренном совещании Мохаммедом Эль-Барадеи шесть часов назад. «Обогащен на девяносто шесть процентов… сто килограммов… хватит для четырех или пяти бомб». Эти слова преследовали ее, точно воспоминание о страшной катастрофе. Но еще хуже было выражение лица Эль-Барадеи. Боль, гнев и разочарование, а в целом — капитуляция. Будущее предрешено. Мир снова будет готовиться к войне.

Внезапно она буквально подскочила, сердце бешено стучало в груди. Залпом осушив стакан воды, стоявший на тумбочке у кровати, она тихо встала и, бросив взгляд на спящего мужа, вышла из спальни, направляясь в сторону своего кабинета. Там она закрыла за собой дверь и прошла к столу. Интуитивно она чувствовала, что у этой проблемы есть решение. Думать было некогда, и она сразу начала действовать. «Это мой долг», — сказала себе Милли.

Она уверенно подняла трубку. Удивительно, но нужный номер тут же всплыл в памяти. Она выучила его много лет назад специально для «экстренных случаев». Послышался гудок, второй. В ожидании ответа она вдруг ясно поняла, что за последнюю минуту ее жизнь бесповоротно изменилась. Она больше не была одним из заместителей генерального директора Международного агентства по атомной энергии и главой департамента по техническому сотрудничеству. С этого момента она просто патриот и немного шпион. Но такой уверенности в своей правоте она никогда еще не чувствовала.

— Да, — ответил резкий голос.

— Говорит Миллисент Брандт. Мне необходимо поговорить с Гансом о королевских липицанах.^[26]

— Оставайтесь на линии.

Она слышала, как человек на том конце провода сверялся с компьютерными файлами, записями или еще чем-то, к чему обращаются разведслужбы, когда звонит агент.

«Агент», конечно, не совсем точное слово. Опять же Миллисент Брандт — не настоящее имя. Ее звали Людмила Нильскова. Она родилась в Киеве. Третья дочь в семье еврея-химика, отказника, который лет тридцать назад эмигрировал сначала в Иерусалим, а затем в Австрию. И хотя она училась в австрийской школе, говорила по-немецки и у нее был австрийский паспорт, она никогда не забывала страну, которая освободила ее семью от Советского Союза. Вскоре после того, как она начала работать в МАГАТЭ, ей позвонил человек, который представился старым знакомым их семьи. Она узнала если не имя, то акцент.

---

26 Липицаны — австрийская порода лошадей.