Правила обмана

Обыск в спальне ничего не прояснил. Столик около кровати завален немецкими глянцевыми журналами, шкаф до отказа заполнен стопками аккуратно сложенной одежды, на полочке в ванной — множество самых разных одеколонов, средств для ухода за волосами и лекарств, которые отпускаются по рецепту. Но нигде он не нашел ничего такого, что связало бы Блитца с дроном или подсказало бы, как он собирался использовать мини-самолет.

Фон Даникен сел на кровать и задумчиво посмотрел в окно. Он вдруг понял, что существует две группы и они каким-то образом находятся в противостоянии друг другу: Ламмерс и Блитц, с одной стороны, и те, кто хочет их убить, — с другой. Профессиональный уровень убийств в сочетании с дроном и гексагеном говорил за то, что это связано с разведкой.

Догадка его разозлила. Если разведслужбы обладают информацией о готовящейся операции, в которой фигурируют гексаген и дрон, и в состоянии принять меры по ее пресечению, так почему же они не поделились информацией с ним?

Его мысли перескочили на доктора Джонатана Рэнсома, который, по-видимому, и вызвал врачей. По словам начальника станции, Рэнсом очень хотел выяснить, кто отправил вещи в Ландкварт. Логично предположить, что Блитца он не знал. Тогда откуда у Рэнсома оказались багажные квитанции?

Однако, если предположить, что Рэнсом и Блитц работали вместе и, следовательно, знали друг друга, все вставало на свои места. Рэнсом получил багаж, по дороге его останавливает полиция, он впадает в панику, убивает одного из офицеров и сбивает его напарника, стремясь как можно скорее скрыться с места преступления. Рискуя жизнью, он приезжает в Аскону к своему координатору за инструкциями. То, что он не знал адрес Блитца, только подтверждало железное правило разведки — «принцип фрагментарности»: каждый знает только то, что ему положено знать. Отсюда и необходимость встречи с Орсини.

А жена? Англичанка, которая погибла во время странного несчастного случая в горах? Может, Рэнсом сам убил ее, после того как она случайно узнала, что он агент?

Фон Даникен нахмурился. Поднявшись, он направился к лестнице. Что такого было в багаже, за что можно убить? Выяснить это, особенно в кратчайшие сроки, конечно, не получится. Офицер, которого Рэнсом ранил, лежал в коме. И прогнозы его состояния оставляли мало надежды.

Размышления фон Даникена прервал телефонный звонок.

Звонил Майер, в его голосе звучала тревога.

— Иди в гараж. Срочно.

31

Гараж находился чуть в стороне от дома. Внутри с одной стороны стоял «мерседес» последней модели. Соседнее место пустовало, но свежие масляные пятна и отпечатки шин говорили о том, что другая машина — грузовой автомобиль или микроавтобус (судя по ширине оси) — была здесь совсем недавно.

Майер обогнул автомобиль и подошел к кладовке, встроенной в заднюю стенку. Открыв дверцы, он отступил в сторону, чтобы фон Даникен все увидел сам.

— Это то, что я думаю? — спросил инспектор.

На полках лежали брикеты, упакованные по пять штук в белую пленку и обмотанные липкой лентой.

— Двадцать килограммов «Семтекса» в фабричной упаковке. Откуда — выяснить, в общем-то, несложно.

Пластиковая взрывчатка помечается специальным реактивом, который идентифицирует не только производителя, но даже номер партии. Таким образом, взрывчатку можно проследить и, по крайней мере теоретически, защитить от нелегальной продажи и контрабанды.

— Возьми один брикет с собой, — сказал фон Даникен.

Майер помедлил лишь мгновение, потом взял брусок и передал Крайчеку, спрятавшему его под плащом. В качестве вещдока взрывчатка официально принадлежала полиции Тессина, но фон Даникену совершенно некогда было писать запрос, потом ждать неделю, пока вещдок будет описан и так далее. Пластиковая взрывчатка — не паспорт и требует быстрых действий.

— Машину проверили? — спросил фон Даникен.

— Только багажник. Все чисто.

Он сел в «мерседес» и обшарил все внутри. Автомобиль был зарегистрирован на Блитца. Его водительское удостоверение обнаружилось в отделении на левой передней дверце. Когда фон Даникен его доставал, ему на колени упал синий листок.

Конверт. Легкий, старомодный, с пометкой «авиа». Взглянув на адрес, фон Даникен замер. Он был написан по-арабски синими чернилами. На почтовом штемпеле можно было прочесть: «Дубаи, ОАЭ, 10.12.85».

Фон Даникен вскрыл конверт. Письмо тоже было написано по-арабски. Одна страница четким мелким почерком. У лазерного принтера вряд ли вышло бы лучше. Он не мог прочесть ни слова, но это не имело значения. Лежавшая внутри выцветшая фотография рассказала ему все.