Бешеный волк

Дальше шло стандартное – «кто видел, кто знает…».

– Во дают! – развеселился Алик. – Сто тысяч рублей! Прикололась братва, в натуре…

Сто тысяч рублей по нынешним временам – ничто. Курам на смех.

– Ты чего смеешься? – с надрывом выдавил из себя Степа. Ему явно было не до шуток. – Тут плакать надо.

– А я и плачу. Что ж ты так облажался, всего сто тысяч снял?

– Хорош прикалываться. Лучше скажи, что делать?

– Писец тебе, – недобро усмехнулся Алик. – Писец к тебе пришел.

– Эй, ты чего? – испугался Степа и невольно подался назад.

Правильно делает, что боится. Если засвечен он один, есть только один способ оставить в тени всю банду. И он знал этот способ. И Алик знал. Но пока лучше погодить.

– Без девочки ты останешься, Степа, – миролюбиво сказал Алик. – Закроешься сейчас в своей комнате и спать. Никто не должен тебя видеть. Ты понял почему?

Степа расслабился. Понял, что Алик всего лишь без сладкого собирается его оставить.

– Понял, – с готовностью кивнул он.

– Теперь ты у нас персона «нон грата». Из дома ни на шаг. И даже из окна чтобы не высовывался. Ты меня понял?

– Понял…

– Да ты не робей. Есть у меня задумка. Если дело выгорит, «лимон» баксов снимем. Пластическую операцию тебе сделаем, паспорт заграничный оформим. Комар носу не подточит. А потом за границу тебя отправим. Куда-нибудь к папуасам на острова. Папуасок будешь жучить. Классная будет житуха, я тебе кричу!

Степу совсем отпустило. Все, уже к островам мысленно подплывает. Папуаскам рукой машет…

В дверь позвонили.

– О! А вот и наши русские папуаски прибыли! Только ты, Степа, извини, пролетаешь!

Степа кивнул и свалил в свою комнату. Серега метнулся открывать дверь.

В комнату молча вошел бугай с пресной репой. Молча обошел квартиру. Сутик паршивый, отстой ходячий! Алик с удовольствием сунул бы его мордой в парашу. Но нельзя. Внешне он законопослушный гражданин. И ни в чем не должен перечить охраннику из службы эскорта.

Сутик вошел в комнату, где только что скрылся Степа. Мельком глянул на него.

– Так, четверо вас. Как раз на четырех девочек. Так, бабки вперед. Через час приезжаю.

– Да какой через час? – дружелюбно улыбнулся Алик. – Мы повеселиться хотим. Нам на всю ночь.

– Тогда какие проблемы? Гоните штуку баксов на всех и балдейте до самого утра.

– А товар?

Товар Алику понравился. Худощавая шатенка с милой мордашкой и ногами от шеи. Он только глянул на нее, и тут же в штанах затвердело. Не слабый показатель профпригодности.

Остальные телки – ерунда. Так себе, третий сорт не брак. Но ведь они не для него, они для других. Себе он заберет самое лучшее, а что достанется его дружкам, ему наплевать.

Им бы хватило троих. Или даже двух: Серега и Толян могли бы обойтись одной. Но если в доме четыре мужика, то телок может быть столько же, больше, но никак не меньше. Таково условие фирмы эскорта. И нарушать его нельзя. Потому что все блядские конторы под бандитской «крышей». А иметь дело с братками Алик не желал. По большому счету он делал на братву с высоты фонарного столба. Но из-за мелочи связываться не хотел. Кому нужны дурные проблемы? Тем более, когда тебя ищет братва…

Шатенку звали Олей. В Алика она влюбилась с первого взгляда. Правда, это была платная любовь. Хотя, нужно отдать ей должное, она не выпячивала свой товарный ярлык. Старалась казаться скромной и даже застенчивой. Робко посматривала на Алика. Как будто первый раз замужем.

Алик поднял тост за продажную любовь, выпил и повел Олю в свою комнату. Серега и Толян со своими биксами остались в комнате. Они даже и не заметили его ухода.

Он лег на кушетку, вытянулся во всю длину. Она проститутка. И совсем не обязательно ухаживать за ней, говорить ей комплименты, ласкать и нежить. Она и без того сделает все как надо. А ты только лежи и получай удовольствие.

– Сделай так, чтобы я улетел, – скорее потребовал, чем попросил он.

Оля кивнула, встала перед ним на колени, пустила в ход порхающие пальчики. Ласки у нее улетные. Чувствовался большой опыт. Губами и языком она работала еще лучше. Вот это был настоящий кайф…

Она показала высший пилотаж. Отдалась ему во всех позах и почти во всех формах разврата. И когда все было кончено, снова стала тихой и застенчивой. И даже как будто печальной.

– У тебя на попке шрам, – заметил он.

Оля стыдливо посмотрела на Алика и слегка покраснела. Ну не артистка.

– Это от сигареты, – жалостливо сказала она.