Гадание при свечах

– А почему только женщины приходят? – спрашивала Марина.

– Женщины вообще чаще обращаются к колдуньям и к экстрасенсам, – говорила Иветта. – А я здесь мужчин и не принимаю. Зачем мне это? Они жестче, к ним труднее приглядеться, закрытые они. Ради чего силы тратить? А не принимать их ведь просто: говорю, что у мужчин для меня планета закрыта, вот и все.

– Как это – планета закрыта?

– Да никак. Разве я обязана объяснять? Женщин вполне достаточно, а мужчины нужны совсем не для того, чтобы разбираться в их проблемах!

Марина уже знала, что дважды в неделю госпожа Иветта работает в другом своем салоне. И там, наверное, бывали совсем другие женщины и мужчины, там шла настоящая Иветтина жизнь, в которую Марине не было доступа…

Впрочем, она и не знала, хочется ли ей попасть в эту «настоящую жизнь». Несмотря на то, что Марина вскоре научилась быть спокойнее, не выкладываться по просьбе каждой посетительницы, – несмотря на это, она чувствовала постоянный гнет того, чем занималась…

Она вспоминала все, что делала когда-то бабушка, и понимала, что сейчас сама в точности повторяет ее. И чего, в таком случае, ей бояться? Может быть, даже наоборот: радоваться надо тому, что не пропало с бабушкиной смертью ее уменье, что она, Марина, подхватила ниточку, которая должна была оборваться во тьме…

Но отец – он не давал ей успокоиться! Она вспоминала его голос, взгляд, вспоминала их давний разговор – как раз об этом…

Отец сидел в кресле, покрытом вытертым шотландским пледом, – высокий, прямой, одетый в мягкую домашнюю куртку, – и смотрел на Марину с тем странным выражением любви и печали, которое часто светилось в его обращенных к ней глазах. Он говорил, и голос у него тоже был такой, как всегда, – глуховатый, глубокого тембра:

– Это не для тебя, милая моя девочка, не для тебя.

– Но ведь бабушка… – пыталась возражать Марина. – Разве она делает что-то плохое?

Ей было тогда всего четырнадцать лет, и она хотела во всем наконец разобраться.

– Ничего плохого, – подтвердил отец. – Но бабушка совсем другой человек, чем ты. В ее жизни не было того, что непременно будет в твоей. В тебе очень много от матери, Мариночка, и поэтому я уверен в том, что говорю.

Марина не поняла этих загадочных слов и ждала, что отец, как всегда, объяснит непонятное. Но он молчал, смотрел, как она ворошит кочергой угли в печке-голландке.

– Чего не было в бабушкиной жизни, папа? – спросила она наконец. – И чего во мне много от мамы?

Отец улыбнулся. Марина любила, когда он улыбался – все лицо его освещалось улыбкой, каждая морщинка. Но сейчас она просто ждала: что он все-таки скажет? Или он просто смеется над нею?

– Мы поговорим с тобой об этом потом, – сказал отец. – Пока в таком разговоре нет смысла. Единственное, что я могу тебе сказать уже сейчас: мне бы хотелось, чтобы ты серьезно училась медицине. Я понимаю, все, что делает бабушка… будоражит твое воображение. Но поверь мне, Мариночка: да, мир сложен, в нем много необъяснимого, но это вовсе не значит, что в голове должен клубиться туман.

Это-то она понимала. Да отец и раньше говорил то же самое – что надо учиться, и все такое. Но что еще он хотел ей объяснить, да так и не объяснил?

Что-то не так было теперь в ее жизни, хотя она не делала ничего плохого. А почему – Марина не знала.

Глава 15

Может быть, Иветта начала замечать приступы тоски, охватывающие Марину, темные тени у нее под глазами. А может быть, сама по себе решила, что пришло время изменить Маринину жизнь. Она вообще действовала, подчиняясь только собственным решениям, не обращая внимания на мелкие обстоятельства вроде чьей-то беспричинной печали.

– Что, моя дорогая, – спросила она однажды, – не надоело тебе сидеть в этой дыре и выслушивать жалобы глупых теток?

Марина теперь заменяла госпожу Иветту не реже раза в неделю. Это было, в общем-то, немного – учитывая, что остальные шесть дней были у нее полностью свободны. Но Марине иногда казалось: за этот день она выматывается так, что остальные дни ей уже и не нужны.

– Я ведь не так уж много сижу дома, – попыталась она возразить. – Я гуляю, в театры хожу…

– Я знаю, – поморщилась Иветта. – Ты молодец, культурную программу себе обеспечиваешь. Но извини, моя дорогая, чтобы сходить в Малый театр и в Пушкинский музей, не обязательно перебираться в Москву. Можно на выходные из Орла приезжать и за год обойти все достопримечательности.