Он швырнул Эшли на кровать, навалился сверху и сунул руку между ее бедер.
Отец…, опять отец ее насилует! Это его слова…, его ненавистные слова:
– Вот увидишь, тебе понравится, беби! И он снова вторгается в нее, разрывая тонкую перегородку.
– Нет! Нет! Нет! – твердит она про себя, и отец смеется. Громко, самодовольно, нагло…
И тут невыразимое бешенство подхватывает ее. Она видит бутылку с вином, тянется к ней, разбивает о край стола и вонзает рваные края горлышка в его спину. Дикий вопль. Отец пытается вскочить, но она с неизвестно откуда взявшейся силой удерживает его и продолжает полосовать острым осколком. Он скатывается на пол и что-то несвязно бормочет.
Она наклоняется ближе.
– Не нужно, не нужно…
– Обещаешь никогда больше не делать этого? Но чтобы не сомневаться, удостоверимся, что ты исправился…
Она подхватывает горлышко бутылки и ударяет точно в пах поверженного врага.
И все меркнет.
– А что было дальше, Тони? – осторожно осведомился Келлер, выждав несколько минут.
– Я решила поскорее убраться, пока не заявилась полиция. Нужно признать, у меня от возбуждения руки тряслись. Хотелось немного развеяться. Надоело вести скучную, правильную жизнь и во всем слушаться Эшли. У меня в Чикаго живет приятель, и я решила его навестить. Но дружка не оказалось дома, поэтому я походила по магазинам, заглянула в несколько баров и наконец-то повеселилась как следует.
– Ну а потом?
– Потом нашла отель подешевле и завалилась спать. Тони пожала плечами.
– Уступаю очередь Эшли.
Эшли медленно открыла глаза. Что-то неладно…, совсем неладно… Ее словно опоили.
Эшли огляделась и в панике вскочила. Одна, совершенно обнаженная в постели номера неизвестного дешевого отеля. Непонятно, где она очутилась и каким образом. Голова раскалывалась от боли, в виски стучали сотни молоточков.
Эшли осторожно ступила на пол, направилась в крохотную ванную и встала под душ. Струи горячей воды словно смывали все ужасные грязные вещи, которые вытворяли с ней. Что, если она забеременеет? Сама мысль о том, что на свет может появиться ребенок Тиббла, вызывала тошноту.
Эшли вышла из ванны, вытерлась и распахнула дверцы шкафа. Ее вещи исчезли. На вешалках болтались черная кожаная мини-юбка, дешевый топ и босоножки на высоких шпильках. Ей было противно натягивать все это на себя, но куда деваться?
Эшли поспешно оделась и взглянула в зеркало. Настоящая шлюха!
– Отец, я…
– Что с тобой?
– Я в Чикаго и…
– Что ты делаешь в Чикаго?
– Потом расскажу. Мне необходим билет на самолет до Сан-Хосе, а денег совсем мало. Ты не можешь мне помочь?
– Конечно. Подожди… Самолет “Америкэн Эйрлайнз” вылетает из аэропорта О'Хара в десять сорок. Рейс 407. Возьмешь билет у стойки регистратора.
– Алетт, ты слышишь меня? Алетт!
– Я здесь, доктор Келлер.
– Давайте вспомним Ричарда Мелтона. Он был вашим другом, не так ли?
– Да. Очень, очень simpatico. Я была в него влюблена.
– А он в вас?
– Кажется, да. Он был художником. Очень талантливым. Мы часто ходили вместе в музеи и часами простаивали перед картинами. С Ричардом я чувствовала себя…, живой. Он был мне очень дорог. И если бы его не убили, мы, возможно, и поженились бы когда-нибудь.
– Расскажите о последнем дне, который вы провели вместе.
– Когда мы выходили из музея, Ричард сказал, что парня, с которым он жил в одной квартире, сегодня пригласили на вечеринку и он вернется поздно. А потом пригласил меня в гости. Пообещал показать свои последние работы. Но я отказалась.
– И что он ответил?
– Заверил, что все будет как я пожелаю. Мы назначили друг другу свидание в следующую субботу, и я уехала. Больше я его…
Алетт осеклась. Очевидно, ей не дали договорить. Перед глазами доктора Келлера появилось лицо Тони. Опять эта ее кривая ухмылочка!
– Это она так считает, – безапелляционно заявила Тони. – Или хочет считать. На самом же деле все было совершенно иначе. Побольше слушай эту девчонку, она еще и не такого наплетет!
– Как же все было? – удивился доктор Келлер.
Она согласилась пойти в его квартиру на Фелл-стрит. Маленькая, ничем не примечательная, но картины Ричарда превращали ее в роскошный дворец. Алетт восхищенно всплеснула руками, не находя слов.
– Ричард…, ты…, ты гений.
– Спасибо, Алетт, – шепнул он, обнимая ее. – А ты прекрасна. Я хочу любить тебя.