Теория катастрофы

— Я видел каждое твоё появление по тиви. Это было главным развлечением на моём необитаемом острове.

Никки снова погрустнела.

— Прости меня, Джерри… О боги, через какой ад ты прошёл из-за этой свадьбы…

— Трудно прожить жизнь, никого не послав на костёр… — сказал Джерри, вспомнив отчаянно рыдающую Элизу.

— Неужели ты забыл мои слова: ты — мой, я тебя никому и никогда не отдам… Ну, почему, почему ты мне не поверил? Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

— Нет… — виновато согласился он. — Прости, я решил, что не должен тебе мешать…

Никки вскочила со своего места, уронив стул, и бросилась на шею к Джерри.

— Я больше никогда не буду сомневаться в твоих словах, — сказал он, нежно перебирая пряди её волос, мерцающие в свете свечей.

Она вздохнула, отодвинулась и посмотрела ему в глаза:

— Я уже сыта, и у меня кружится голова от сильной гравитации…

У юноши внезапно тоже закружилась голова. Он встал и подхватил на руки свою утомлённую королеву. Она прижалась к нему, и его лицо утонуло в её хрустальных волосах.

И Джерри, наконец, окончательно поверил: его Никки приехала.

У него появилась семья.

Заря разгоралась, и далёкая снежная вершина уже вспыхнула ярко-розовым рассветным цветом.

Нос лодки с шелестом врезался в отмель.

Они взялись за руки и вместе спрыгнули в прибойное кипение. Увязая босыми ногами в мокром крупном песке, вышли на сухое место.

Слева пляж замыкали крутые тёмные скалы, а вправо белая прибрежная полоска уходила к горизонту. Густая зелень окаймляла песок и упрямыми островками добиралась до самого прибоя. Полноводный ручей с журчанием выбегал из зарослей, прорывая русло в песке и гальке, и сливался с мерно дышащим океаном.

— Как называется эта земля? — спросила она.

— Это терра инкогнита… у неё ещё нет имени, — ответил он.

— Тогда мы придумаем его вместе!

За кромкой пляжной зелени виднелись невысокие горы и тихие долины, затянутые утренним туманом. Громко перекликались птицы, а в лёгком ветре запутывались запахи неизвестных цветов. Послышался грохот дальнего обвала.

— Целая страна! Здесь можно бродить сто лет! — воскликнула она.

— Хоть целую вечность, — согласился он.

— Интересно жить, правда? — совсем по-детски сказала его юная королева. И он кивнул, с улыбкой глядя в её радостные синие глаза.

В следующее мгновение из-за горизонта показалось горячее солнце.

Высокие, в рост человека, часы возле традиционного рождественского дерева Уолкеров — трёхметровой норфолкской ели в большой кадке — проиграли нежную колокольную мелодию и громко отбили двенадцать звонких ударов.

На Земле настала лунная полночь.

«Эти старые часы звонили мне целый день, — подумал Джерри, — но только сейчас я их услышал».

Серебряный диск заглянул в высокое окно. На тихих лапах подкрался лунный луч, и в хрустальных волосах королевы засияли перламутровые волны.

— О чём ты думаешь? — спросила Никки.

— О том, что мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день, — сказал в прозрачную темноту Джерри.

— Глупости… — ответила Никки засыпающим голосом. — Мы будем жить вечно.

И он сразу поверил ей.

Конец второй книги

Послесловие

Правдивость и точность — кредо автора, касается ли это биологии дрозофил, динамики нептунианских арок, или любого научного факта, приведённого в книге.

К сведению любопытных читателей:

Тёмная материя в галактиках всё ещё темна.

Робот «Сёрфер» вовсе не фантастика.

Угнетённые мирные кузнечики легко порождают злую саранчу.

Дюнная летопись на берегу Пуэрто-Рико ждёт своей расшифровки. Для интересующихся даю координаты многорядной дюны: 17 градусов 56 минут 15 секунд северной широты, 66 градусов 12 минут 00 секунд западной долготы.

Над загадочным эффектом «Пионера» ломают головы учёные по всему миру. Можно ли создать ГравиКуб на основе феномена аномального торможения космических аппаратов? Научное полушарие авторского мозга активно над этим размышляет, а литературное — уже радостно забежало вперёд.

Правдивость данной книги может превысить даже авторские ожидания. Оказалось космической реальностью сюжетное предположение о тройственности астероидов (эта гипотеза в науке обсуждалась раньше всех крымскими астрономами — группой Прокофьевой-Михайловской). В первой книге герои думают о возможности немутационного способа воздействия среды на геном, а при написании второй книги выяснилось, что новая наука эпигенетика уже успешно открывает многочисленные механизмы такого действия. В первой «Астровитянке» Никки спрашивала профессора Франклин: «Существует ли природная генная инженерия, которая смешивает гены разных видов и производит „химер“, не возникающих при обычном размножении?» Сейчас можно ответить утвердительно: коловратка, рекордсмен по выживаемости в засушливом климате, для оптимизации генома своего потомства использует гены съеденных ею растений, грибов и бактерий.