Теория катастрофы

Засмеялись и закашляли пустые рыцарские доспехи.

Рыжие саламандры и мелкие ярко-синие черти подметали пол, переругиваясь насчёт оптимальной стратегии уборки мусора.

— Пожалуйста, заходите ещё, мерзкие маглы! — проскрипела вслед друзьям маска змее-человека. Это была версия для самых юных покупателей — с законодательно ограниченным набором ругательств.

Друзья вышли из «Министерства» через дверь в большом камине. Пройдя пару кварталов, они попали на бетонную Мун-Плазу: гулкое пространство с шипящим фонтаном в центре и газонами по краям. На краю площади стояло главное деловое здание Шрёдингера в семь этажей.

Никки спросила Джерри:

— Тебе здесь нравится?

— Неплохо, — кивнул Джерри. — А почему ты спрашиваешь?

Никки загадочно улыбнулась — этакая темнила! — и они зашли в здание, где висело объявление о сдаче в аренду деловых офисов на свежеотремонтированном пятом и четвёртом этажах.

Девушка попросила выскочившего навстречу молодого клерка показать им офисы.

На четвёртом этаже ей понравился угловой кабинет, декорированный золотым тисом, и она с удовольствием развалилась в белом кожаном кресле за широким лакированным столом из узорного дерева.

— Этот офис очень дорогой, — осторожно сказал клерк. — Он сдаётся вместе с двумя смежными комнатами.

— Сколько всего офисов на этом этаже?

— Пятьдесят два. — Клерк не скрывал досады на то, что теряет время на экскурсию для двух подростков.

— А на обоих этажах?

— Сто десять! — Молодой служащий тратил последние монетки своего терпения.

— Кто составляет договор об аренде? Вы? — спросила Никки, не обращая внимания на клеркову нервность.

— Менеджер здания, — ещё больше нахмурился тот.

— Позовите его сюда, пожалуйста, и скажите, пусть захватит побольше нужных бумаг — я снимаю оба этажа на три года, — и Никки развалилась в своём новом кресле.

Служащий остолбенел, потом осторожно двинулся к двери, не сводя глаз со странных посетителей.

— И захватите, если не трудно, минеральной воды, — попросила Никки, — похолоднее.

Клерк не то кивнул, не то споткнулся в проёме дверей и исчез.

Девушка посмотрела в окно, выходящее на единственный парк Шрёдингера. Неплохой вид. Не Колледж, но всё-таки.

Джерри удивлённо сказал:

— Ты выбрала место для Гринвич-Центра? Адвокат Дименс уже вытряс что-то из Страхового фонда?

Никки победно улыбнулась:

— Сто миллионов! И это лишь начало. Поздравляю тебя, Джерри, — больше нам не придётся переживать по поводу платы за Колледж.

— Это я тебя поздравляю, — сказал, улыбнувшись, Джерри. — Надо отпраздновать основание Гринвич-Центра.

Девушка кивнула:

— Непременно. Как только Центр будет официально зарегистрирован, мы устроим шикарный приём — на другом этаже есть хороший зал, он вместит человек двести-триста.

Джерри имел в виду гораздо более скромный вариант праздника, но лишь вздохнул и возражать не стал. Королевы лучше знают, как управлять своим королевством.

— Первым сотрудником нашего Центра будет детектив, — вдруг сказала Никки. — Наконец-то у нас есть деньги, чтобы провести тщательное расследование смерти наших родителей. Нам нужен профессионал — с лицензией и опытом, — который сможет вычислить убийц.

— Ему стоит поручить и расследование смерти других людей из списка-88… — нахмурившись, сказал Джерри.

— Конечно, ведь список доказывает, что здесь всё взаимосвязано… и, возможно, за всем этим стоит один противник, — и королева вздохнула. — И мы до сих пор не понимаем — почему он нас преследует…

Всё переплелось и сцепилось в клубок невероятной сложности.

Враг, который напал на «Стрейнджер» и всё время пытается убить её. Или — уничтожить Робби?

Некто, убивший родителей Джерри и охотящийся за теорией его отца.

Тайный список, в который включены и отец Джерри, и марсианский учёный, коллега родителей Никки.

Юная королева внимательно посмотрела на своего друга:

— Когда враг станет известен, для нас обоих начнётся самое трудное время…

До чего беззаботной и счастливой была жизнь Никки на астероиде!

Всего-то проблем — выжить самой.

— Справимся, — слишком уверенно сказал Джерри, давно находившийся под дурным влиянием астровитянки.

На стене астрономической аудитории висело изречение из старого учебника: