Теория катастрофы

Никки кивнула:

— Месть — разрушающее чувство, но ты имеешь на него право, если среди твоих сотрудников не будет убийц…

Дитбит резко повернулся и зашагал к шлюзу Главной башни. Кибердог немедленно поднялся с газона и потрусил за принцем на длинных грациозных ногах. По пути он оглянулся и красными недобрыми глазами ещё раз оглядел и запомнил человека, осмелившегося так разозлить его хозяина.

Никки задумчиво глядела вслед принцу, пока из толпы зрителей не раздался чей-то насмешливый голос:

— После этого разговора его, по крайней мере, не унесли — ушёл на своих двоих.

Юная королева резко обернулась и обожгла насмешника синим взглядом.

После ужина Никки предложила Джерри пройтись, подышать свежим воздухом. Вечереющий парк встретил их тишиной и безлюдьем.

— Мне нужно с тобой поговорить, — девушка была серьёзна как никогда.

Джерри удивлённо посмотрел на неё. К чему такая официальность? Разве они не говорят друг с другом по пять раз на дню?

Они зашли в укромный парковый закоулок. Джерри слегка смутился от вида цветущих магнолий — на скамейке, спрятанной в этих зарослях, он как-то сидел с Элизой…

— Мы подошли к критическому рубежу, — без обиняков сказала Никки. — Дитбит — очень опасный враг. Вполне возможно, что мы погибнем в этой борьбе… или сломаем себе жизнь тем или иным способом… Я много думаю о том, что может предпринять Дитбит, но изворотливость такого противника непредсказуема. Где-то читала про океанскую тварь по имени миксина. Подводный метровый червяк… паразит-хищник, питается падалью, а то и у живой рыбы выжрет внутренности. Миксина засовывает голову в тесную нору в коралловом рифе и съедает там добычу, — теперь ей нужно как-то вытащить себя назад. Ни лап, ни плавников нет. Тогда она завязывает свой хвост в узел, гонит узел к голове и, опираясь им о края норы, вытаскивает застрявшую в камнях голову. Если уже безмозглый червяк способен на такие неожиданные ходы, то что можно сказать про опасного и умного человека…

— И что? — нахмурился Джерри.

Никки внимательно посмотрела на него:

— Ещё не поздно отступить. Я могу послать сообщение Дитбиту, что готова поддерживать нейтралитет — и всё. Настанет спокойная и обеспеченная жизнь…

— Зачем ты мне это говоришь? — продолжал хмуриться Джерри.

— Преступник, убивший наших родителей, известен, но борьба с ним смертельно опасна и требует полной самоотверженности. Наши финансовые активы в разы меньше, чем у династии Дитбитов, и в десятки раз меньше, чем у Южного союза. У них — банды профессиональных убийц, космические флоты, могучие связи и долгий опыт интриг. У нас, кроме сравнительно небольших денег, лишь наши головы и воля. Нам не победить, если не хватит решимости крупно рисковать и готовности полностью пренебрегать собой и своими личными интересами… О решимости к риску и готовности к самоотверженности я тебя и спрашиваю. Причём проиграть мы можем, даже будучи смелыми как тигры — драка предстоит нешуточная… Но есть выбор — жить весело и ни о чём не думать. На наш век планеты хватит — можно счесть не таким уж важным, что потом с ней Дитбиты сделают…

— Нет! — твёрдо сказал Джерри. — Это значит — жить подлецом и трусом.

— Я знала, что ты так ответишь, — сказала, помолчав, Никки. — Но мне нужно было это услышать от тебя. Это должно быть нашим общим решением.

— А если бы я предпочёл спокойную жизнь? — вдруг спросил Джерри. — Что бы ты сделала?

— Не знаю, — пожала плечами Никки. — И даже думать не хочу об этом: ты же не выбрал сытую жизнь с червяком подлости, пожирающим сердце.

Джерри отвернулся и стал смотреть на освещённые башни замка. Он никогда не оставит Никки, он всегда будет рядом с ней. Но там, за светящимися окнами, жили обычные люди, они пили чай, смотрели тивизор, разговаривали друг с другом, влюблялись и ссорились.

Счастливчики.

Судьба не требовала от них жертвенной решимости бросить жизни на тяжёлые мировые весы — в призрачной надежде сдвинуть их равнодушное и ржавое равновесие.

Вокруг скамейки зашелестели деревья.

Плечи Джерри вздрогнули от налетевшего сквозняка.

— Отец, ты должен что-то сделать с этой королевой-выскочкой! Я ненавижу её!

— О, ты почувствовал вкус к политике! — широко улыбнулся Дитбит-старший и обнял сына за плечи.

Они стояли на балконе; внизу раскинулись живописно разгорающиеся кварталы вечернего города.