Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений

Львица спала лежа на боку, а два львенка успули прильнув к ее соскам. Я думаю, только их запах — запах диких зверей — пробудил во мне слабое воспоминание о давнем ужасе. Однако я смотрел на это зрелище так же спокойно, как на развертывавшиеся передо мной ряды стен. Но Нгала, скользнув между мной и Джимом, схватил нас обоих за руки. Я почувствовал, что он весь напрягся, с трудом подавляя страх, бившийся в черной тюрьме его тела; казалось, он вдруг лишился дара речи. Джим оттолкнул его руку и пошел прямо к зверю. Львица вскочила, вырвав соски у львят, и секунду мы видели белую струйку молока, к которой смешно тянулись маленькие розовые язычки. Однако в нашем положении не было ничего смешного. Шерсть на загривке львицы встала дыбом, и она приготовилась к прыжку. Но Джим продолжал приближаться к ней с невероятным спокойствием, и я увидел, как она присела и поджала хвост. Она оскалила зубы и рычала, а ее рыжая шерсть волнами поднималась на спине и на боках. Совершенно спокойно Джим протянул руку и погладил львицу по морде; львица сразу успокоилась, закрыла глаза и начала нежно мурлыкать,

Чтобы по-настоящему понять то, что произошло в этом мертвом древнем городе, нужно хоть раз увидеть льва не за решеткой клетки, нужно знать, какова бывает ярость львицы, захваченной в ее логовище, когда она кормит своих детенышей. Я ошеломленно слушал мурлыканье, громкое, словно храп мужчины, и не мог оторвать глаз от сцены, развертывавшейся передо мной в бледном свете луны. Еще и сейчас перед моим взором стоит Джим, наклонившийся над томно раскинувшейся львицей, а львята продолжают сосать, дергая ее кожу лапами величиной с мой кулак.

Пальцы Нгалы сжали мою руку, и он сделал мне знак головой. Мы на цыпочках проскользнули мимо львиного логова, не отрывая глаз от Джима, и он тоже все время смотрел на нас. На его губах застыла непонятная улыбка, и я заметил, что радужные отсветы, которые я видел вокруг гриба под деревом, теперь окружают его еле видимые в темноте плечи. Я не знаю, как он избавился от укрощенной хищницы, но во всяком случае он почти тут же присоединился к нам. Нгала повернулся и повел нас дальше. Мы не произнесли ни одного слова.

Я размышлял, не придал ли и мне яд гриба, хотя я проглотил его очень немного, те же замечательные свойства, какие только что выказал Джим.

Мы шли по глинистым улицам, направляясь к какому-то месту, которое, по-видимому, было хорошо знакомо Нгале. Это его предки построили город из красной глины, и воспоминания о нем сохранились в старинных легендах — совсем недавно мы сравнивали эти легенды с реальными результатами раскопок. Именно там лежала драгоценная цель наших поисков. Но я не поклялся бы, что Джим не преследует и еще какие-то одному ему известные цели. Я уже упоминал, что был почти уверен в принадлежности Нгалы к Политическому движению, чья подпольная деятельность все время чувствовалась в этих краях, и доверие, которое питал к нему Джим, казалось мне подозрительным. Я спрашивал себя, о чем, собственно, просил у Нгалы, почему ему пришлось так настаивать и почему Нгала проявил такое упорство.

— Куда мы идем? — спросил я.

— Уже тут, — ответил Нгала.

Узенькая удочка расширилась в небольшое подобие площади, густо заросшей кустарником. На ней высилось большое овальное здание. По чудом уцелевшей притолоке над его входной дверью тянулся сложный узор из ослепительных зигзагов. Когда я пригляделся к ним внимательнее, мне показалось, что они шевелятся.

— Ждать… — прошептал Нгала.

Я остановился рядом с замершим в неподвижности Джимом м смотрел, как чернокожий вошел в здание и Почти тотчас же вернулся с красным тамтамом в руках. С первого взгляда я узнал узор, украшавший инструмент. Этот тамтам был музейной ценностью — возраст его примерно четыреста лет. С неба на нас смотрел кровавый глаз луны — гигантская небесная копия древнего инструмента.

— Люди лнага, — сказал чернокожий с неожиданной торжественностью. — Смотреть прямо глаза Нгала.

И он ударил по тамтаму открытой ладонью, пробудив так долго дремавший в нем голос. Его голос высоко поднялся, и я вдруг заметил, что отражаюсь в его широко раскрытых глазах весь целиком. Секунду я колебался, словно какой-то внутренний голос предупреждал меня, что я не должен слепо повиноваться. Но любопытство было сильнее, и я устремил пристальный взгляд на мое собственное крошечное лицо, плававшее в темном блеске зрачка Нгалы. Думаю, что Джим сделал то же.