Джанга с тенями

Далеко-далеко впереди во мраке мигнул светлячок света. Я остановился как вкопанный и стал всматриваться в даль. Огонек еще раз мигнул. Ага! Скорее всего, это пламя еще плохо разгоревшегося масляного фонаря. Пламя тихонько покачивалось в такт чьим-то шагом и медленно удалялось от меня.

Сейчас я не раздумывал. Огонь — это разумные существа, даже если они и не очень дружелюбно настроены к неожиданным посетителям. Надо просто держаться от несущего фонарь человека в небольшом отдалении, вести себя как можно незаметнее и надеяться на то, что нечаянный проводник выведет меня из этой воистину странной и загадочной тюрьмы.

Я устремился за огоньком, презрев опасность споткнуться о неожиданное препятствие и поломать себе ноги. Нагнать незнакомца оказалось довольно легко — он плелся со скоростью огра, объевшегося человечины.

Пробежав мимо лестницы, ведущей наверх (именно, по ней пришел сюда неизвестный), я догнал путника.

Старик. Лица его я не видел, но по сгорбленной спине, шаркающей походке, дрожащей старческой руке, которая сжимала масляный фонарь, и по седым волосам я без всяких сомнений и колебаний понял, что этот человек старик. Неизвестный путник был одет в старую рваную дерюгу грязно-серого цвета, хотя я готов заложить последний золотой, что в далекие седые годы эта дерюга была великолепным камзолом. Массивная связка ключей, висящая на потертом поясе, противно дребезжала в такт его шагам. В другой руке дед стиснул то ли миску, то ли тарелку. Что в ней находилось, я разглядеть не смог, но старик нес миску аккуратно, и его рука, в отличие от руки, несущей фонарь, не дрожала. Дед шел, держа фонарь в вытянутой руке, и его тень, увеличенная в несколько раз, танцевала на стенах.

Я крался в десяти шагах от старика, стараясь держаться на границе тьмы и света фонаря. Старик шествовал молча и лишь иногда гулко кашлял. Кашель деда отчего-то напомнил мне кашель старого магистра Арцивуса. Да, старый волшебник Ордена со своими молниями и огоньками был бы сейчас очень кстати. Но полно мечтать, Арцивус далеко в Авендуме, готовит магов к «торжественной» встрече Неназываемого.

Дед шаркал, кряхтел, кашлял и ругался. Я боялся, что старикан развалится прямо на ходу, так и не добравшись до цели своего похода в этом подземелье. Но коридор, на мое счастье, неожиданно закончился, и дед, покряхтев, остановился возле крайней двери. Надсмотрщик, как я прозвал про себя старика, поставил миску и фонарь на пол и снял с пояса связку ключей.

Я так и не смог разглядеть лицо старика, он стоял ко мне вполоборота. Дед бормотал и придирчиво перебирал ключи в руках. Наконец он остановил свой выбор на огромном медном ключе и сунул его в замочную скважину. Старый хрыч попробовал повернуть ключ в замке, но из этого у него ничего не вышло, и надсмотрщик, кляня тьму и того, кто ее породил, вытащил ключ и вновь стал греметь связкой, ища более подходящий.

Тут до меня стал о доходить, что, когда старик двинется в обратный путь, я окажусь прямо на его дороге, если только не потороплюсь добежать до лестницы. А в кромешной темноте бежать бесшумно, не видя ни стен, ни ступенек, довольно проблематично, если не сказать что сложно. Как бы медленно ни шел старик, если он меня и не увидит, то услышит обязательно.

Дед возился с ключами, а я отчаянно искал выход из возникшей неприятной ситуации. Можно, конечно, дать старику по тыкве, но где гарантия, что без него я найду дорогу наверх? Новая лестница вполне способна привести меня в незнамо какой лабиринт, и бродить я в нем буду до скончания веков. Так что вариант с оглушением старика отпадает.

Спрятаться мне на его пути негде — свет от фонаря захватывает коридор во всю ширину, и как бы я ни жался к стенам, все равно меня сможет заметить даже слепой крот.

Напротив двери, с которой сейчас возился старик, была дверь, ведущая в другую камеру. Вот именно, что была. Теперь на ее месте зиял угольно-черный проем, ведущий в открытую, а следовательно, пустую камеру (ну какой ненормальный будет сидеть в камере, у которой отсутствует дверь?). Дверь с сорванными петлями, приличными вмятинами на стальном теле и покореженной решеткой на окне аккуратно лежала возле стены. Не знаю, кого держали в камере, но, увидев, что узник смог сотворить с дверью, я не позавидовал стражам тюрьмы, когда это существо вырвалось на свободу. Да-да, именно существо! Ни один нормальный человек не способен оставить на пятидюймовых стальных листах такие вмятины (если только он в течение трехсот лет без остановки не стучал в дверь своей дубовой башкой).