Корсары Кайзера

"11 октября, — вспоминает старший лейтенант Ауст, — когда «Карлсруэ» около 15 часов приблизился к месту, где нас ожидал «Асунсьон», сигнальщик доложил, что видны три парохода. Его обругали за то, что он не умеет считать даже до трех, но он стоял на своем, и, действительно, скоро мы увидели с мостика шесть мачт, а спустя некоторое время и сами пароходы. Один из них при нашем появлении стал уходить полным ходом, два другие остались спокойно стоять на месте. Одновременно с этим из радиорубки доложили, что «Асунсьон» просит помощи, так как его преследует неприятельский корабль. Таким образом, стало ясно, что уходящий от нас пароход и есть «Асунсьон». Мы его сейчас же успокоили, и он повернул обратно. Тем временем "Карлсруэ? увеличил ход и вскоре приблизился к другим пароходам. Один из них поднял немецкий флаг. Это был «Фарн». Другой боязливо и медленно поднял английский флаг. Мы оцепенели от изумления. Капитан Любинус рассказал нам следующее. Перед приходом «Карлсруэ» к месту рандеву подошел пароход под английским флагом. Любинус приказал поднять на «Фарне» тоже английский флаг. Англичанин поднял свои позывные — «Кондор» из Лондона и спросил «Фарна» о его названии и порте приписки, на что тот сразу ответил.

С помощью сигналов между ними завязался длинный разговор. Пришельца интересовало, имеет ли «Фарн» какие-то сведения о войне, знает ли что-либо об английских военных кораблях и т.д. Когда этот разговор стал принимать нежелательный характер, на горизонте появился «Карлсруэ». Англичанин и «Асунсьон» приняли его за один из английских крейсеров, и последний обратился в бегство. Британец же продолжал стоять спокойно. «Фарн» тоже остался на месте, т.к. узнал нас сразу.

Более удобного для нас захвата трудно было бы и желать. «Кондор» был отвратительный с виду пароход с ярко-зеленой трубой, но мы смотрели на него совсем другими глазами, после того, как узнали, какой он везет груз: много провизии, динамит и 150т машинного масла. Он шел из Нью-Йорка в Чили. Капитан был предупрежден о наших действиях и был очень осторожен. Он сделал большой крюк на восток, обошел Вест-Йндские острова и старательно избегал обычных путей пароходов. Особенно ценным для нас было машинное масло, которое мы вполне могли употреблять и как топливо. Провизия тоже была очень кстати, т.к. у нас и на вспомогательных судах она подходила к концу. Вовремя подоспели и динамитные патроны, которые мы расходовали в очень большом количестве при потоплении захваченных пароходов. У нас их оставалось совсем немного. Мы немедленно приступили к разгрузке захваченного парохода с помощью всех имевшихся у нас катеров и шлюпок. Это оказалось много труднее и медленнее, чем мы думали, т.к. бочки с маслом находились под другими грузами. Между прочим, в числе грузов было много зеркальных стекол для магазинных витрин. К счастью, мы не были обязаны обращаться с ними с должной осторожностью, иначе погрузке не было бы конца. «Крефельд» был осчастливлен посадкой на него команды и этого парохода. В ней были и пять немцев, которых мы взяли себе".

Разгрузка «Кондора» продолжалась до 13 октября. Часть провизии отправили на «Крефельд», и капитан 2 ранга Келер приказал пароходу уходить на Тенериф. Один из пленных английских капитанов перед уходом прибыл на «Карлсруэ» и обещал сообщить своему правительству о том гуманном обращении, которое английские моряки нашли в плену. В 16:00 «Крефельду» был дан сигнал уходить в Санта-Круз на Тенерифе, куда пароход должен был доставить пленных не раньше 22 октября. «Крефельд» поднял на прощанье огромный флаг и прошел мимо «Карлсруэ» и всей «эскадры». На крейсере играл оркестр, исполнявший традиционную прощальную песенку немецких моряков «Да, я должен съехать в город». «Крефельд» медленно исчезал за горизонтом. Он захватил с собой почту, и на «Карлсруэ» надеялись, что их родные, наконец, получат от них первую весточку с момента начала войны. Когда «Крефельд» исчез за горизонтом, «Кондор» потопили. Взрывать его было нельзя из-за груза динамита на борту. Поэтому на английском пароходе открыли кингстоны и разбили бортовые иллюминаторы, после чего он" довольно быстро затонул. Конец «Кондора» наблюдали с «Рио-Негро», а «Карлсруэ» вместе с «Фарном» ушел на «праздник угля».

«Еще никогда с самого начала войны „Карлсруэ“ не был в таком изобилии снабжен топливом, как 16 октября, — отметил в своем дневнике старший лейтенант Ауст. — Мы имели 180 тонн жидкого топлива и 1500 тонн угля, из них 1100 тонн — лучшего „кардиффа“. Все это мы взяли с наших призов».