Женщина из шелкового мира

Именно такое состояние у нее сейчас и было.

Две медсестры помогли ей перебраться с операционного стола — точнее, это был не стол, а длинное гинекологическое кресло — на каталку. Третья медсестра вывезла каталку в коридор и покатила перед собою.

В коридоре стояла мама. Она бросилась навстречу и пошла рядом с каталкой.

— Деточка, как же ты нас напугала! — всхлипывала она на ходу. — Слава богу, что обошлось! А если бы… Страшно подумать!

— Что обошлось? — спросила Мадина.

— Что ты живая, — как-то чересчур поспешно, слишком торопливо ответила мама. — Случись на улице, неизвестно, как бы обернулось.

— Что бы я стала делать ночью на улице? — поморщилась Мадина. — Мама, что… с ребенком?

— Ну что же? — отводя глаза, пробормотала мама. — Ничего, Мадиночка, ничего. Могло быть хуже. Если бы с тобой что-нибудь… Слава богу, что хотя бы так.

Мадина почувствовала, что горло у нее перехватывают спазмы, а на глазах выступают слезы.

— Но почему? — сквозь эти спазмы, сквозь слезы проговорила она. — Почему… так?.. Что я не так делала?

— Доченька, ты что! — воскликнула мама. — Все ты так делала, даже не думай! И береглась, и питание. Видно…

Мама замолчала, словно поперхнулась словами. Но Мадина и без слов догадалась, что она хотела сказать: видно, не судьба.

— Не переживайте, — сочувственно произнесла медсестра. — Женские дела все такие — не разберешь. Я сколько лет уже в гинекологии работаю, а не перестаю удивляться. У другой, смотришь, и болезней без счета, и предлежание неправильное, а ребеночек рождается на загляденье. А другая и молодая, и здоровая, а сплошные выкидыши. Тут уж что кому на роду написано.

От такого утешения Мадине захотелось в голос закричать. Но она не закричала, конечно. Слезы лились у нее из глаз, скатывались по вискам.

— Выздоровеешь, окрепнешь, и все у тебя наладится, — приговаривала мама, помогая медсестре вкатить каталку в дверь палаты. — Что ни делается, все к лучшему.

Может, это и не банальность была, а простая истина; этого Мадина не понимала. Она понимала только, что и банальностей, и даже простых истин для жизни ей уже недостаточно.

Часть II

Глава 1

Она никогда не поехала бы в Москву.

Ей становилось тошно при одной мысли об этом городе. Хотя город был, конечно, ни в чем не виноват. Он был даже красив в мае — весь светился первой зеленью и выглядел невероятно молодым.

Но Мадина приехала не для того, чтобы любоваться его красотами. Дело было только в том, что она забыла в квартире Альгердаса паспорт. И как ни хотелось ей этого избежать, но приезд в Москву, в его квартиру, был неизбежен.

Она надеялась только, что квартира сейчас пуста. Она даже была в этом почти уверена, ведь он собирался в Китай, и надолго. Может, правда, никуда он и не поехал: планы у таких легких на подъем людей меняются так же быстро, как настроение. Правда, Альгердас не страдал от перепадов настроения, характер у него был твердый…

Мадина тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли.

Надеялась-то она надеялась, а все же, подходя к дому возле Нескучного сада, чувствовала себя тревожно. Что, если он все-таки не уехал? Она не представляла, какой может быть встреча с ним, она не могла об этом даже думать.

Позвонить ему заранее и узнать, где он, было невозможно. И не только потому, что она, как выяснилось, не знала его номера: он был записан в ее телефоне, который, уезжая из Москвы, Мадина забыла в Альгердасовой квартире вместе с паспортом и ключами от бегичевского дома. Но и просто невозможно было ему позвонить, даже если бы она и помнила его номер.

Ключи от его квартиры у нее были: она не знала, уезжая, куда их девать. Бросить в почтовый ящик? Отнести его маме? Все это было либо глупо, либо немыслимо.

Что Альгердаса нет, Мадина поняла сразу же, как только вошла в квартиру. Здесь стояла та душная тишина, которая устанавливается только в доме, в котором давно никто не жил.

Войдя в комнату, она поняла, что Альгердас вряд ли и заходил сюда после ее отъезда. Во всяком случае, все здесь выглядело так, как в тот день, когда она сидела с ногами в кресле, а он собирал вещи, а потом коротко обнял ее, сказал: «Все» — и вышел.

Мадина снова тряхнула головой. Кажется, этот дурацкий лошадиный жест становился уже у нее привычкой.

Паспорт нашелся сразу — лежал в ящике шкафа. Там же лежали бегичевские ключи. Мадинин телефон, давно разряженный, обнаружился на подоконнике. Непонятно, зачем она его туда положила, но потому, конечно, и забыла его, уезжая.