Женщина из шелкового мира

Но это было Мадине уже все равно. Она замерла в таком ошеломлении, которого давно за собой не знала.

Жена? Одноклассница?! То есть, значит… Значит, все это время он ее обманывал?! Так примитивно, так… Даже не выдумывал ничего особенного, просто говорил, что не женат!

Мадина попятилась, зацепилась каблуком серебряной туфельки за край ковра, чуть не упала, но удержалась, схватившись за высокую спинку чьего-то стула… И, стремительно развернувшись, выбежала из ресторанного зала.

Глава 6

Она не помнила, как доехала до дому, как открыла дверь квартиры. Смятение, охватившее ее, было таким сильным, что даже руки у нее дрожали, когда она возилась ключом в замке.

И смятение это было связано только с одним: она чувствовала себя смертельно оскорбленной.

«Да как он смел?! — дрожа от смятенного своего гнева, думала Мадина. — Кем он меня считал все это время, раз позволял себе так нагло, так грубо меня использовать? Втемную — так, кажется, это у уголовников называется? Еще и комплименты говорил: „Ты умна, Мадо!“ Хорошо же он думал о моем уме!»

Она сбросила туфли с такой яростью, как будто они были виноваты в том, что случилось. Еще и радовалась, выбирая их, дура, комплименты предвкушала!

Туфли сверкнули матовым серебром и с глухим стуком ударились о стену.

Чтобы успокоиться, Мадина открыла бар — его попросил устроить в квартире Аркадий, он иногда любил пропустить рюмку-другую какого-нибудь хорошего спиртного, — и одним махом выпила полбокала мартини. Но, наверное, в такой ситуации надо было предпочесть водку: легкий алкоголь не успокоил нисколько. Разве что ноги чуть-чуть ослабели.

Мадина присела на край кровати, но тут же вскочила, как пружиной подброшенная.

«Нектар!.. — подумала она, с отвращением озираясь на это широкое ложе. — Наслаждение!.. Господи, какая пошлость!»

Вообще-то удивляться собственному гневу не стоило. Никогда и никто не обманывал ее так цинично. И какие же чувства это должно было у нее вызвать: умиление, восторг? Но вот предаваться гневу слишком долго все-таки не имело смысла. Надо было успокоиться и немедленно решить, что делать дальше. В том, что Аркадий появится здесь в ближайшее время, Мадина не сомневалась.

Успокоиться-то она успела, но вот обдумать ситуацию — уже нет. Домофон зазвенел прежде, чем в голову ей пришла хоть одна здравая мысль.

«А вот не открою! — решила Мадина. — Интересно, что ты будешь делать?»

На экране домофона она видела, как Аркадий нетерпеливо топчется у подъездной двери, снова и снова нажимая кнопку. Потом он перестал топтаться и вынул из кармана ключ. Прежде чем отпереть дверь, он все-таки помедлил, нажал кнопку еще раз. И, опять не получив ответа, вошел в подъезд.

Мадина стояла у оконной стены, ожидая. Открылась входная дверь.

— Ты дома? — спросил Аркадий. — А что случилось?

— Я услышала твой разговор с приятелем, — ответила Мадина. Отмалчиваться, сохранять интригу — этого она делать не собиралась. — И больше я тебя видеть не желаю. Догадываешься, почему?

— Мадо… — Голос Аркадия прозвучал хрипло. Он откашлялся. — Мадо, подожди… Что за ерунда? Ты его не так поняла. И… меня не так поняла…

— Понимать его мне не было никакой необходимости, — отчеканила она. — А тебя я поняла правильно. Ты почему-то не хотел, чтобы твоя любовница знала о существовании твоей жены.

— Я не почему-то… — пробормотал Аркадий. — Я потому, что…

— Мне неважно, почему ты этого не хотел. Мне достаточно того, что я не хочу вранья. Оно мне противно.

Войдя в квартиру, она не заметила, как включила весь свет — и люстру со множеством лампочек, и торшер с тремя плафонами, которые покачивались на длинных металлических дугах, и даже ночник в виде переливчатого напольного шара. Зачем она это сделала, Мадина не сумела бы объяснить. Но теперь комната была освещена так ярко, будто в ней собирались давать бал. И в этом ярком, беспощадном свете было видно, как краснеют, багровеют, становятся бурыми лицо, шея и даже руки Аркадия.

— Мадо! — воскликнул он. — Да, я повел себя малодушно. Ну, извини. Я собирался тебе… Потом, когда ты ко мне… привыкнешь.

— Привяжусь, ты это хотел сказать? — усмехнулась Мадина. — Привяжусь к тебе и никуда не денусь? Тонкий расчет! Или, — вдруг догадалась она, — ты просто хотел, чтобы я привыкла к своему новому образу жизни? То есть попросту к твоим деньгам?