Бригадир

Он-то думал, что Юля ушла домой. Она как раз собиралась…

– Ты не так все поняла, – сказал он, смахнув женскую ладонь со своей простыни, и сам убрал руку с тугого бедра. – Алла собиралась сделать мне укол.

– Ничего, у нас еще будет время. – Поднимаясь, медсестра многозначительно подмигнула Спартаку. Дескать, еще вся ночь впереди.

Алла собралась уходить, но Спартак ее остановил:

– Эй, а укол?

Он повернулся на живот, Алла оттянула резинку пижамных штанов и ввела в него болезненные витамины.

– Так мне и надо, – поморщился он, когда ветреница ушла. – За то, что ты не так все поняла…

– Что я не так поняла? – грустно смотрела на него Юля.

– Ну, Алла хотела перевернуть меня на бок…

– Архимед тоже хотел землю перевернуть.

– При чем здесь Архимед?

– Дайте мне точку опоры, и я переверну землю… Я так понимаю, ты дал Алле рычаг… Да ты не оправдывайся, не надо. Перед Жанной оправдывайся. А я тебе кто?

– Перед Жанной? – кисло усмехнулся Спартак. – Она уже забыла сюда дорогу.

– Я бы могла спросить, почему, но это не мое дело, – печально улыбнулась девушка.

Спартак уже вторую неделю в больнице, и за все это время Жанна была у него лишь три раза. Похоже, она всерьез поверила, что ей действительно угрожает опасность. Поэтому приходила к нему редко и с большой опаской. Понять ее можно и даже оправдать, но разве Юля на ее месте позволила бы себе такое? Она бы прописалась у него в палате, жила с ним, ночевала, что, в общем-то, и происходит.

И тогда она была с ним, когда его положили в больницу с переломом челюсти. И сейчас она ухаживает за ним, жертвуя своим личным временем…

Юля всем жертвует ради него. И еще они в общей сложности прожили вдвоем немало времени. Прожили, но всерьез так ни о чем и не поговорили. Его устраивало ее молчание, она не хотела навязывать ему свое мнение. А им давно уже следовало поговорить обо всем.

– Ты меня прости… Ну, из-за этого дурацкого рычага, – повинился он.

Юля близко подошла к нему, и он, поймав ее за талию, привлек к себе, усадил на место, на котором чуть не пригрелась Алла.

– Действительно дурацкий, – опустив глаза, сказала она.

– Голова у него дурацкая. У него своя голова, у меня – своя. Он меня тянет, я за ним… Не той головой думаю. А надо той думать. Этой, которая на плечах… Ну, так ты меня простила?

– Да.

На этом разговор должен был закончиться. Зачем разрисовывать перед ней небо в алмазах, если она согласна на золото. На золото молчания. Не привык он распинаться перед ней, отсюда все недоговоренности. А их накопилось много. Очень много. Если не критическая масса…

– А за то, что я ушел к Жанне?

– Разве тебе не все равно? – кротко спросила Юля.

– Нет, конечно… Ты многое для меня значишь. Очень многое… И я хочу, чтобы мы были вместе.

– Разве мы не вместе?

– Нет… Ну, в смысле, да. Но не навсегда. Скоро меня выпишут из больницы. Или я сам уйду. Рана затянулась, ловить мне здесь нечего, и дел очень много…

– Уйдешь. Но мне хватит того, что было, – опустив голову, тихо сказала она.

– А что было?

– Мы одиннадцать дней вместе.

– И что за эти одиннадцать дней было?

– Ты был со мной, я за тобой ухаживала… Мне было с тобой очень хорошо.

– Не было у нас ничего. Приходила Жанна… Она сейчас далеко, но со мной. А ты здесь, рядом, но не со мной… Это несправедливо.

Спартак носом зарылся в ее блеклые, выжженные пергидролем, а оттого ломкие волосы. Но какой запах! Какая сила очарования!.. И никакие витамины не нужны, чтобы настроиться на чувственную волну.

– Не было у нас ничего, – закрывая глаза, прошептал он. – Даже секса не было…

– Это не главное.

– А что главное?

– Быть с тобой… Просто быть с тобой…

– До меня у тебя были мужчины?

– Не было у меня мужчин…

– Только не говори, что я у тебя первый.

– Я и не говорю… Мужчина был, а мужчин не было… Один был…

– Пашкой его зовут? – спросил он, вспомнив разговор с Жанной.

– Нет, Борис… Я его любила… Мы были близки… А потом он в армию ушел.

– Значит, ты мальчика из армии ждала?

– Да, ждала. А что здесь такого?

– И где он сейчас? Летчиком, наверное, был? Погиб, испытывая новый самолет? – неожиданно завелся Спартак.

Юля допустила непростительную ошибку. Она должна была сразу признаться, что у нее был мужчина. Что у нее был один мужчина. А она начала с того, что у нее никого не было. Так бы и врала, если бы Спартак не намекнул на один деликатный момент. Он-то спал с ней, он-то знал, что до него в ее постели побывал мужчина.