Ловец мелкого жемчуга

Георгий не понимал и того, как связано это его состояние с Ниной – с самой обыкновенной девушкой, которая накурилась травки, легла с первым встречным на раздолбанный диван и за весь вечер произнесла три с половиной слова, да и те глупые. Но она была ему дороже, чем его первая женщина, чем все женщины, которые у него были. Да она и казалась ему сейчас первой, он и в самом деле впервые почувствовал себя мужчиной, потому что впервые был с женщиной, которая хотела его всем своим существом…

Он летел по ночной улице так стремительно, как будто и правда не касался ногами земли, и едва сдерживался, чтобы не заорать какие-нибудь бессмысленные счастливые слова: «Я все могу! Я добьюсь всего, чего хочу! Она моя – и эта жизнь, и этот город, и все-все-все!»

Глава 11

Летняя сессия приближалась с унылой неотвратимостью. Собственно, унылой была даже не сама сессия – учиться Георгию было довольно легко, – а только мысль о проклятом зачете по английскому. Как он ни старался не думать об этом, но усмешка, которой встречала его Регина, не оставляла сомнений. Она со злорадным удовольствием демонстрировала ему на каждом занятии, что он ничего не знает, не умеет и не научится никогда. Регина явно старалась довести его до бешенства, и Георгий чувствовал, что сдерживаться ему все труднее.

– Может, на курсы записаться? – уныло спросил он однажды Федьку.

– С дуба рухнул? – удивился тот. – Знаешь, сколько в Москве английские курсы стоят? На хлеб с водой перейдешь и то не потянешь.

Федька учился в другой группе и Регину знал только понаслышке.

– Выгонит ведь, – вздохнул Георгий. – У нее аж ноздри от злости дрожат, когда она меня видит.

– Ноздри, может, у нее от чего другого дрожат, когда она тебя видит! – засмеялся Казенав. – Но сука та еще, это точно. Да-а, Жорик, бабки нужны, жизнь нас в этом каждый день убеждает. А ты ходишь как лох, один Дзига Вертов на уме с каким-нибудь, блин, Флаэрти в придачу. Думать надо!

– Я думаю, – усмехнулся Георгий. – Только в голову ничего не приходит.

– Раз не приходит, – объяснил Федька, – значит, не головой думаешь, а задницей. Слушай, – прищурился он, – а ты сам-то хочешь деньги зарабатывать?

– Конечно, – удивился Георгий. – Кто ж не хочет?

– Не скажи, – покрутил головой Казенав. – Иметь – это да, все хотят. А зарабатывать желающих значительно меньше. Ладно, Жорик! – улыбнулся он. – Придумаю и для тебя чего-нибудь.

– Да ты уже и так придумал, – смутился Георгий. – Свою же работу отдал…

– Это в смысле бумажки расклеивать? – хмыкнул Федька. – Расслабься, Рыжий, насчет благодарности. Тоже мне, работа! Знаешь анекдот про Рокфеллера?

– Какой? – заинтересовался Георгий.

Он не был завзятым любителем анекдотов, но Федьку всегда слушал с удовольствием. За все время их знакомства тот не рассказал ни одного глупого анекдота. Казенав знал их во множестве, и все были смешные.

– Ну, спрашивают у Рокфеллера: «Где вы взяли свой первый миллион?» Он отвечает: «Я купил апельсин за один доллар, выдавил его в стакан и продал за два доллара». – «А потом?» – «Потом я купил на эти деньги два апельсина, выдавил их в два стакана и продал за четыре доллара. Потом я купил четыре апельсина, выдавил… потом восемь апельсинов… Так я работал год». – «А потом?» – «А потом умер мой троюродный дядя и оставил мне миллион».

Георгий засмеялся.

– Понятна мораль? – спросил Федька.

– Как не понять… Ну, и что ты предлагаешь? Дожидаться наследства от дяди?

– Как только будут предложения, сразу скажу, – с неожиданной серьезностью ответил Казенав.

Предложение не заставило себя ждать. Уже через два дня Федька вызвал Георгия прямо из фотолаборатории, где тот делал задание по композиции.

– Рыжий, бросай эту бодягу, дело срочное, – торопливо проговорил Казенав. – Пошли, по дороге объясню.

– Да погоди ты полчаса, у меня фотографии в проявителе лежат, – возразил было Георгий.

– Какие на хрен полчаса?! – завопил Федька. – Еще говорит, бабки хочет зарабатывать! Тут уж, знаешь, с самого начала надо уяснить: срочно – значит, срочно.

– Ну, пошли, – пожал плечами Георгий.

Выйдя на улицу, он направился было к троллейбусной остановке, но Федька подскочил к обочине и замахал рукой.

– Некогда, Жорик, в троллейбусе яйца трясти, время – деньги, – торопливо проговорил он. – На метро-то в Москве по-любому быстрее, а поверху привыкай на тачке передвигаться, если по делу надо. Значит, так, слушай расклад. Едем в Ермолаевский переулок.