Аптекарь, его сестра и ее любовник

Уайз первым обрел дар речи, но ему пришлось деликатно откашляться.

— Вы считаете, это ваши… гм… отношения с ним… это на них он намекает в своей записке?

— Я так полагаю, но точно не знаю.

— Здесь есть намек на самоубийство, но… — Голос изменил Доре. Она заплакала.

— Мы оповестим всех патрульных о его машине, — сказал Уайз. — По таким дорогам он не мог далеко уехать.

Дора покачала головой:

— Он не взял машину.

— Вы хотите сказать, что он ушел пешком?

— Он всегда любил пешие походы. Он излазил весь пик Клири.

Уайз и Бегли снова обменялись многозначительными взглядами, потом старший агент обратился к Мэри-Ли:

— Давно ли вы поддерживаете такие отношения со Скоттом, мисс Ритт?

Мысленно она поблагодарила его: вопрос прозвучал без осуждения. Мало того, тон его был как будто даже смущенный.

— С сентября.

— За все это время Скотт ни разу не говорил с вами о причинах своего разрыва с Миллисент Ганн?

— Он никогда не говорил о своих бывших подружках, а я никогда не спрашивала.

— Не спрашивали?

— Нет.

— Никогда?

— Нет.

— И вам ни капельки не было любопытно?

— Нет.

— В таком случае вы поистине замечательная женщина.

«Или лгунья». Именно на это намекал Бегли. Как ни странно, не его жестокий взгляд, а именно мягкий, участливый голос прорвал плотину ее выдержки. Ее плечи поникли, из груди вырвался долгий вздох.

— Прошлой ночью. Мы впервые говорили об этом прошедшей ночью. Он рассказал мне, почему перестал встречаться с Миллисент.

Они ждали, но она больше ничего не сказала.

— И почему же? — спросил наконец Бегли.

— Я вам этого не скажу, мистер Бегли. Во всяком случае, не сейчас. Я скажу только тогда, когда вам будет необходимо об этом узнать.

— Нам нужно знать сейчас, — сказал Уайз.

— Ничем не могу вам помочь.

Уайз вроде бы собрался возражать, но Бегли вскинул руку. Мэри-Ли прислушалась и узнала звук в тот самый миг, как Бегли объявил:

— Это вертолет.

Он направился к двери.

— Погодите! — воскликнула Дора. Бегли обернулся. — Если Скотт там, наверху…

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть его вам целым и невредимым, миссис Хеймер. Даю вам слово.

После ухода агентов ФБР в комнате как будто стало еще холоднее. Мэри-Ли подошла к камину, перемешала горящие поленья кочергой и села напротив Доры. Та сказала:

— Они убеждены, что Скотт как-то связан с ее исчезновением.

Мэри-Ли зябко обхватила себя за локти, ежась от холода. Возможно, это был бессознательный жест, попытка удержать ускользающую надежду на то, что в записке Скотта не было намека на самоубийство, — по причинам, о которых она не позволяла себе задуматься.

— От Миллисент к вам, — презрительно бросила Дора. — Не знаю, какая из вас хуже.

— Я и не жду, что вы поймете.

— Ну, спасибо и на этом, — с горьким смехом отозвалась Дора. — Я действительно не понимаю, как порядочная и ответственная женщина, какой вы всегда казались, могла соблазнить мальчика. Вы же для него образец. Он смотрел на вас снизу вверх. Восхищался вами.

— Он и сейчас не перестал восхищаться.

Дора не пожелала это признать.

— Это из-за вас он тайком убегал из дома по ночам. Он бегал к вам.

— Да, — устало подтвердила Мэри-Ли. Глядя в огонь, она добавила: — Риск был велик для нас обоих.

— Но, несмотря на риск, вы все-таки заманили его в свою постель.

Мэри-Ли повернула голову и посмотрела на Дору.

— По-вашему, я похожа на роковую женщину, способную вскружить голову любому мужчине, миссис Хеймер? — Ее улыбка была полна самоуничижения. — Вряд ли. Скотт среагировал на меня точно так же, как и я на него. Мы поняли, что нас свела вместе потребность в одном и том же.

— То есть секс.

— Да, секс. У нас была страсть. — Дора поморщилась, но Мэри-Ли продолжала, не обращая на нее внимания: — Но нас привлекло друг к другу нечто большее. Каждому из нас не хватало чего-то очень существенного. Того, что другой был готов — нет, был рад — предоставить.

— О, я не сомневаюсь, вы с радостью предоставили моему восемнадцатилетнему сыну отдушину для его похоти.

— Да, — без колебания признала Мэри-Ли.

Она не знала, как много может позволить себе сказать, сказать ли Доре, что вчера Скотт наконец открылся ей, признался, что восстал против стероидов, навязанных ему Уэсом?

Для Мэри-Ли это признание стало наименее шокирующим. А вот как рассказать Доре о том, что Уэс проделал с Миллисент? А может, она уже знает? Но, если нет, она не в состоянии, чтобы рассказывать ей сейчас. К тому же Мэри-Ли не была лицемеркой. Ее только что застали в постели с учеником. Так ей ли кидать камни в Уэса или в кого бы то ни было еще? Она решила придерживаться фактов, но слегка отретушировать их.