Муж, жена, любовница

Началась лекция о новых лекарственных препаратах. Лектор - полная пожилая женщина, профессор медицинского института - говорила о том, что Юлии было уже известно. Ей рассказывал об этом ее старый друг, доктор Гена, как она его называла. Именно он в свое время и сообщил ей диагноз - и слава богу, что это был он, потому что он же и помог ей справиться с тем ужасом и безысходностью, которые охватили ее. С тех пор Юлия, оглушенная и самим известием, и более поздними событиями, находилась в странном состоянии заторможенности, которое мысленно с горькой иронией называла анабиозом. Может быть, поэтому доктор Гена и настоял на походе своей пациентки в Клуб - походе, который он гордо именовал ее "новым выходом в люди".

У женщины-лектора была прекрасно поставленная речь, и Юлия, не особенно вникая в смысл слов, стала, как ей показалось, успокаиваться от одного ее голоса, доброжелательно и энергично освещающего проблему, ставшую в последние полгода для Юлии главной в жизни. До этого она, как и все, разумеется, слышала о СПИДе и о жертвах "чумы двадцатого века", но все эти "ужастики" существовали как бы параллельно ее собственной жизни и никакого отношения лично к ней не имели. Уж она-то, коренная москвичка, счастливая жена и мать семейства, никак не могла отнести себя к группе риска…

Юлия вдруг поймала себя на том, что не может сейчас ни что-либо записывать, ни сосредоточиться на словах лектора. Внутренний холод делал ее внимание слабым, а мозг - вялым, и она не могла удержать нить мысли. Чтобы хоть чем-то заняться, она исподволь стала разглядывать зал.

Вот напряженно, приоткрыв рты в сосредоточенном внимании, слушают профессора девушки рядом с ней. Наивные, усмехнулась Юлия, еще на что-то надеются… Вот что-то сосредоточенно строчит в блокноте пожилой мужчина. А вот и сама лектор - профессор Анкудинова - ну, с ней все ясно: специалист, медик, инфекционист, опыт, знание языков… Она в курсе всех новинок фармацевтики, всех современных разработок; она применяет эти новинки на практике и видит результаты. Солидный научный авторитет. Но даже она смотрит на проблему без особого оптимизма. Случаи. Статистика. Возможности ремиссии. Слова умные и ученые. А за ними скрывается страшная истина, скрывается только одно - выхода нет. Нет его, понимаете?!

У Юлии сжалось сердце от безумной тоски. В мгновение ока она лишилась с таким трудом достигнутого равновесия. Боль и отчаяние снова охватили ее, и в который раз за эти месяцы она подумала: а может быть, легче просто закрыть на все глаза и прекратить борьбу?

"Господи, помоги мне, - прошептала она про себя, вспомнив, сколько сил потратил ее друг доктор Гена, уговаривая ее посетить Клуб. А сколько сил отняло у нее самой намерение собраться с духом и все-таки прийти сюда. И вот, пожалуйста, опять - расстроилась, потеряла весь свой природный оптимизм. - Смилуйся надо мной, Господи, не дай мне сдаться… Ничего исправить уже нельзя… Можно только бороться и ждать…"

Юлия знала, что теперь до конца жизни - до которого, вероятно, совсем недолго - она будет постоянно бороться с ВИЧ-инфекцией в своем теле. Хуже было то, что ей уже казалось, будто ужасная болезнь поселилась не только в ее плоти, но и в душе, в мозгу, в самум ее сознании… "Прекрати немедленно, - мысленно одернула она себя. - Нельзя замыкаться, сосредоточиваться только на себе. Посмотри: тут сидят люди, такие же как ты, с той же самой проблемой, и еще гораздо моложе тебя - им бы только жить да жить!" А гадкий внутренний голос эгоистично нашептывал ей: это их счастье, что они моложе; лекарство от СПИДа вряд ли найдут в ближайшее время, и даже если найдут лет через пять, то молодые, быть может, дождутся. А вот ты, если и доживешь, будешь уже такой развалиной, что вряд ли сможешь выдержать тяжелый курс лечения…

"Черт подери, неужели действительно все? - опять подумала Юлия. - Пожила, повеселилась на этом свете, сходила замуж, родила двоих детей, построила два дома. Вот и все?"

Почему-то именно прошлой ночью, перед решением прийти сюда, она поняла, что больна серьезно и безнадежно. Что жизнь уже никогда не будет прежней, веселой и праздничной, по-человечески естественной и понятной, а будут больницы, мучения, остракизм окружающих, вечная жалость к самой себе - не жизнь, а пытка, сплошные потери. И главная утрата - потеря свободы. Свободы всего - выбора, передвижения. Она - человек с ограниченными жизненными возможностями. А внешне такая же, как и вчера - все еще красивая, еще легкая, еще живая. К этой мысли привыкнуть было невозможно…