Муж, жена, любовница

Ну силен, подумала тогда Юлия. Отказаться от родного отца!… Она еще подивилась его характеру. И рассказала про это своему отцу, хотелось знать его мнение. То был единственный случай, когда они долго говорили о ее муже. Обычно отец избегал этой темы, не хваля и не ругая без дела своего зятя. Поводов быть им недовольным у Владимира Александровича почти не было. Алексей на редкость удачно вошел в их семью, принял неписаные семейные, вполне несложные, правила. Тем более что они и жили-то под одной крышей редко, и, собираясь только в летние месяцы на благоустроенной казенной даче. И Алексей всегда вел себя при этом как молодой член семьи, помощник и опора.

Тогда они все же поехали на похороны отца Алексея - Юлия сумела ему доказать, что это его долг. И в тот же вечер, когда они вернулись домой в Москву, Юлия зашла к своим родителям. Отец был дома один, и она заговорила с ним о том, что так сильно поразило ее в характере мужа. Точные слова, сказанные тогда отцом, Юлия забыла, но теперь их смысл припомнился ей. Он сказал тогда, что ей, девушке из благополучной, обеспеченной семьи, трудно представить себе, что чувствует человек, которого унизили, которому отказали от родного дома, отодвинули презрением. Алексею, можно считать, повезло - его конфликт с отцом произошел уже во взрослом возрасте, и личность его не пострадала. Но, продолжал рассуждать далее Владимир Александрович, Алексей стал очень прагматичным человеком. Он имеет теперь в основном дело с людьми, которые ему нужны, и всегда помнит при этом, что даже самые близкие люди, какими были мать и отец, однажды могут отвернуться от него. "Бойся того дня, когда перестанешь быть ему нужна. Он отсекает таких людей", - закончил отец.

Это было сказано более десяти лет назад. Юлия никогда не вспоминала потом про этот разговор. А вот теперь в самолете, на высоте, он возник перед ней во всех деталях. Она словно воочию увидела, как грустен был отец, когда это говорил, как осторожно он подбирал слова. Неужели он предвидел такой поворот, предвидел человеческую ненадежность своего зятя?

"Папочка, милый, только теперь я поняла, что ты имел в виду. Я не буду больше беспомощной и наивной, папа, даю тебе слово. Сейчас я ничего еще не решила. Мне надо подумать. Но я не позволю себя съесть - я же твоя дочь. Я буду действовать…"

Глава пятая

Они летели на большой высоте, двигатели самолета гудели ровно. Юлия потянулась, чтобы размяться, сняла воротник, покрутила головой и с наслаждением ощутила, как освободились мышцы затекшей шеи. На экране телевизора мелькали знакомые лица, шел старый французский фильм, звучали в наушниках милые голоса… Юлия уловила среди мелькающих силуэтов профиль Брижит Бардо и невольно улыбнулась ей, как старой знакомой: эта французская знаменитость была кумиром ее матери. От матери же Юлия знала, что теперь Брижит Бардо, давно бросив сцену и кино, занимается только защитой животных, давно и окончательно разочаровавшись в людях. Ну что ж, она может себе это позволить… Стихия естественности и свободы, всегда отличавшая эту блестящую женщину, выразилась и в ее пристрастиях, вкусах, привычках - надо сказать, не самых худших. А вот что будут делать наши кумиры в этом возрасте? Та же Мадонна - что она станет делать в шестьдесят лет?…

От знаменитостей Юлия опять мысленно возвратилась к собственным проблемам и вдруг задумалась о том, что ее собственные шестьдесят хоть и не близко, но и не так уж далеко… Может быть, настало время заняться собой? А то, чего доброго, раскиснув, к старости можно стать никому не нужной развалиной. Ну нет, мысленно возмутилась она своим же мыслям, как это - никому? У нее, по крайней мере, уже есть роль матери, а в будущем можно рассчитывать и на роль бабушки, дети-то у нее постарше, чем у Мадонны. Быть востребованной в этом качестве ей точно обеспечено. Хотя… зачем спешить сразу в бабушки?! Хорошо бы поупражняться до этого в приятных женских ролях, например, в роли прекрасной дамы, соответственно возрасту.

Прежде всего надо заняться здоровьем и внешностью. На островах такая возможность ей точно представится… Господи, с нежданной тоской подумала вдруг Юлия, неужели теперь она всегда будет думать о себе и о своей семейной жизни в таких ернически-легкомысленных тонах? Неужели уже поздно пытаться исправить что-либо, неужели невозможно снова стать доверчивой, нежной, уютной, любящей женщиной, какой она всегда была?…