Дважды коронован

– Рита ни в чем не виновата.

– Да? А как твои отморозки сейф нашли? Ключи от него? Сами они не смогли бы найти...

– Трюфель сказал, – соврал Мартын.

– Трюфель?! Плохо ты Трюфеля знаешь!

– Ну, если он такой секретный, как тогда Рита про общак могла узнать?

– Ну, мало ли... Короче, сюда ее вези. Я с ней лично поговорю. Пусть она мне сама про отморозков расскажет.

– Я не знаю, где она.

– Если боишься сказать правду, лучше молчи, – сощурился Робинзон. – А ей скажи, пусть приезжает. Или пусть ее привезут...

– Я так понял, ты непробиваемый. С тобой по-человечески, а ты как волчина... Нельзя так, – угрожающе глянул на него Мартын.

– Я здесь хозяин, и мне решать, что да как.

– Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело. Скучно тебе, поэтому и нарываешься. А зря. Мы – люди очень серьезные. И если ты в Гваделупу лезешь, то можешь конкретно попасть... – Мартын, как ему казалось, говорил очень убедительно, но Робинзон даже ухом не повел.

– Мне нужна Рита. И я ее получу, – с презрительной насмешкой сказал он.

– Ну, попробуй. Попытка не пытка.

Мартын поднялся из-за стола, но Робинзон поднял руку, и зал заполнили его люди. Человек десять, и все с автоматами. И неясно, как отбиваться...

* * *

Лето выдалось жарким, а окна дома выходили на южную сторону; можно было бы задохнуться от духоты, если бы не кондиционер. Но он работал шумно, и это действовало на нервы. А еще Качан подъехал, и Буран.

– Ну, как ты здесь? – спросил Дима.

– Спасибо, хреново, – скривился Гена.

Досталось ему по полной программе – одна пуля чиркнула по голове, другая пробила грудину, третья вышла боком в прямом смысле этого слова. «Скорая» доставила его в больницу, потом подтянулась братва, Качан решил, что там оставаться ему опасно, и вывез сюда, в поселок под Звенигородом, где у него дом, о котором никто не знает.

Каждый день медсестра приходила, уколы делала, бинты меняла.

– Что не так? – скупо улыбнулся он.

– Сестру бы помоложе. И покрасивей, – усмехнулся Гена.

– Нельзя менять, – покачал головой Дима. – Все очень серьезно, а Татьяна Павловна в курсе, что ты жив...

– Не понял. А кто не в курсе?

– Ну, все не в курсе. Почти все... Для всех ты умер, Гена. Тебя больше нет. Умер от ран. И твое тело сейчас находится в морге...

– Вы это серьезно? – разволновался Гена.

– Абсолютно, – кивнул Качан. – Даже бомжа ради тебя не пожалели. Лежит себе в морге, бедный, три пули, и все в лицо. Хрен опознаешь...

– Зачем все это?

– Так будет спокойней. И тебе, и нам...

– Вам будет спокойней. У вас очко играет!

– Это не очко, Гена, это осторожность. Зачем нам проблемы с ворами? Зачем нам проблемы со Спартаком?

– Со Спартаком?

– Ну а кто в тебя стрелял? Помнишь, я говорил, что Ритка неспроста появилась? – спросил Качан. – И за Ростома говорил... Киллеры, которые в тебя стреляли, в Репчино ушли. В поселке скрылись, там Спартак дома для своих строит. Он тебя заказал...

– И что, после этого вы не хотите с ним связываться? – зло сжал кулаки Гена.

– Всему свое время.

– Значит, не хотите. И не надо мне тут про осторожность дуть, это очко у вас играет! – презрительно скривился Витязь.

– Думай как хочешь, – с мрачным видом пожал плечами Качан.

– Но игра началась. И ты не должен ее ломать, – развел руками Буран.

– Какая игра? В прятки?! Я никогда ни от кого не прятался!

– Да угомонись ты, – одернул его Буран. – Не надо гнать волну, и понты перед нами кидать не надо. Не те сейчас времена, что раньше. Нормально нужно жить, без шума. Сейчас другое время: кто шумит, того убивают...

– Слушать тошно, – демонстративно отвернулся от него Гена.

– А ты все равно слушай. Потому что это постанова такая. Хочешь с нами, живи по нашим правилам. Если нет, делай что хочешь, но без нас! – отрезал Качан.

– Я не понял, это что, бунт на корабле? – в замешательстве спросил Гена.

– Это наш корабль. И мы все решаем, как нам плыть. Навары у нас конкретные, мы не жалуемся...

– Лишь бы Придони не жаловался, что вы ему мало платите.

– Придони? – переглянулись Качан и Буран.

– Что такое? – насторожился Гена.

– Был от него человек. Очень серьезный человек, – сказал Качан.

– И что? Вы процент ему слили?

– Ну, небольшой... Так, чисто символически...

– Чем он вас взял?

– Ничем. Просто сейчас расклады такие, что не мы на коне, а другие. Силы у нас не те, чтобы с ворами тягаться. И вообще, так спокойней...

– Понятно. Значит, слились. И кто вы после этого?