Мурка, Маруся Климова

Он не понимал, кого спрашивает об этом. Не было в целом свете человека, который мог бы ему ответить. И от страха, который так неожиданно, вместо ожидаемой ею обиды, коснулся его сердца после Гоноратиных слов, избавить было тоже некому.

Запиликал лежащий на подоконнике телефон. Матвей не сразу сообразил, что это за глупый звук. От звона телефон завертелся на месте и свалился на пол.

– Да. – Матвей поднял трубку и присел на корточки под подоконником.

– Матвей... То есть Матвей Сергеевич, – услышал он серьезный детский голос. – Это вас беспокоит Никита. Никита Лесновский. Может быть, вы помните, мы вчера познакомились.

– Конечно, помню. – От взрослых интонаций в мальчишеском голосе Матвею стало смешно и почти легко. – Как дела, Никита?

– Видите ли... – замялся тот. – Мама сказала, чтобы я вам не надоедал глупостями, но я подумал, что мы ведь с вами обсуждали такую возможность...

– Какую возможность мы обсуждали? – удивился Матвей.

– Вы не помните? – расстроился Никитка. – Тогда, конечно, не надо.

– Погоди, Никит, – виновато сказал Матвей. – Я, может, просто подзабыл на время. У меня тут... всякие бурные события происходят. Ты мне напомни, в чем дело.

– Дело в том, что у нас сегодня в классе новогодний... ну, не вечер, но все-таки уже не утренник, – отрапортовал Никитка. – И вы сказали, что раз взрослых тоже приглашают, а мама не может, то вас не очень затруднит зайти. Это насчет Алины Зайцевой, – тихо добавил он.

Тут Матвей наконец вспомнил вчерашний разговор – ту его часть, в которой шла речь о возможности дружбы между мальчиком и девочкой вообще и между Никиткой и этой самой Алиной в частности. Никитка рассказал, что в Алину влюблен его лучший друг Димка, единственный мальчишка в классе, который его не дразнит и даже уважает. И Алина в Димку, кажется, влюблена, а если и не влюблена, то все равно ведь непорядочно мешать другу. Но что же делать, если Никитка тоже в нее влюбился? Он совершенно не хотел, это само собой получилось! И как Матвей Сергеевич думает, возможно ли, чтобы у Алины с Димкой была любовь, а с Никиткой хотя бы просто дружба? Матвей хотел было сказать, что это вряд ли возможно, а главное, не нужно, но все-таки сказал, что не знает, так как не знаком с Алиной. Кто их поймет, маленьких, что у них может быть, чего не может? К тому же, несмотря на Никиткино перед ним благоговение, он вовсе не был уверен, что разбирается в любви и дружбе между мальчиком и девочкой.

Сегодня, после Гоноратиных слов, он был в этом уверен еще меньше.

– Во сколько ваш вечер начнется? – спросил Матвей. – Если ты не передумал, то я приду.

– Я – передумал?! – Никитка завопил так, что у Матвея зазвенело в ухе. – Да вы что! Начнется в пять. В семь уже закончится, и меня заберет мамин водитель. Но вы же, наверное, успеете понять, как Алина ко мне относится? Даже за короткое время?

– Я постараюсь, – сказал Матвей.

Глава 8

За день Москву завалило снегом так, что переулки, по которым Матвей с Никиткой шли от Патриарших прудов к Арбату, стали похожи на санный путь. Никитка сразу набрал полные сапоги снега, нос у него покраснел. Матвей даже хотел предложить взять его на руки – мальчик был такой маленький, что вряд ли весил больше крупной птицы, – но побоялся его обидеть.

– Значит, вы думаете, это не будет с моей стороны непорядочно? – уже в который раз спрашивал Никитка. – Ну хорошо, а если она все-таки любит Димку?

– Если Димку, ты рано или поздно это поймешь. Но этого все равно нельзя понять теоретически. Поухаживай за ней, переживет твой друг. Он, по-моему, не очень-то в нее и влюблен, – сказал Матвей, вспомнив, как хваленый Димка с нарочито небрежным видом наливал Алине чай за праздничным, составленным из парт столом и как поглядывал при этом на Никитку, отслеживая его реакцию. – Можешь ее даже поцеловать. Не бойся, она только этого и ждет.

– А как за ней ухаживать? – вздохнул Никитка. – Я не умею...

Про то, как поцеловать Алину, он спрашивать, видимо, постеснялся.

– Придется научиться. Это нетрудно, – успокоил его Матвей. – Главное, она должна понять, что ты сделаешь для нее все, чего она захочет.

– И всего-то? – недоверчиво спросил Никитка.

– Не так уж мало. Только она не то должна понять, что ты просто не прочь для нее что-нибудь сделать, а вот именно, что сделаешь. Это не одно и то же. Ну, я могу и ошибаться, – спохватился Матвей; искры, брызжущие из синих глаз, представились ему во всей их гневной красе. – И вообще, ты на этом не зацикливайся. Лучше последи, чтобы с тобой никто не разговаривал таким тоном, как эта ваша биологичка.