Мурка, Маруся Климова

– При чем тут моя голова? – рассердился Матвей. – Ты чего от меня хочешь, а?

– Хочу, чтоб ты был директором этой дурацкой школы.

Она произнесла это с такой упрямой, такой девчонской решительностью, что Матвей с трудом сдержал улыбку.

– Черт знает что, – сказал он. – Цветик-семицветик какой-то!

– Какой еще цветик? – опешила Рита.

– Сказка такая есть. Как девчонка волшебные лепестки от цветика-семицветика отрывала и под каждый какую-нибудь чушь просила. Не читала, что ли, ребенку? А, ну да, ты ему все больше про безопасный секс!

– А ты бандитов боишься! – не осталась в долгу Рита. – И начальников!

– А не боюсь!

Тут Матвей не выдержал и наконец расхохотался.

– Не Никитка, так я тебя достала, – засмеялась и Рита. – Ну помоги ты мне, а? – жалобно попросила она. – Ну некогда мне с этой школой, да и вообще, посмотри ты на меня, где я, где чужие дети? Мне и своего-то много.

– Да уж своего ты по полной программе запутала. Без всякой переаттестации. Ты совсем, что ли, без ума? Зачем про пробирку ему рассказала?

– А растерялась потому что, – виновато объяснила Рита. – Родила, растет непонятно что, воспитывать надо, а как? Ну, полезла в книжки, а там написано, что не надо скрывать от ребенка, как устроена взрослая жизнь, а то у него потом будут проблемы с социализацией. Попадись ты мне лет на пять раньше, я бы...

– Ты бы меня к нему в гувернеры стала нанимать. За бешеные деньги.

– Деньги, честное слово, дам любые, – торопливо проговорила Рита. – Сколько скажешь – как с куста. Только согласись.

– В гувернеры?

– Дурачком-то не прикидывайся.

– Рита, – просительным тоном сказал Матвей, – да я и в мыслях никогда такого не держал. Если б ты меня водилой к себе позвала, я и то меньше удивился бы.

– Знаю, кем бы я тебя к себе позвала, если б... Все-все, молчу! – Она подняла руки. И тут же ее лицо стало серьезным. – Получится у тебя это, Матвей Сергеич. У тебя, конечно, много чего может получиться. Да за что ты ни возьмись, то и получится. Но это лучшее, за что ты можешь взяться. Может, даже единственное. Скажешь, нет?

Она смотрела на него совершенно Никиткиными глазами. То есть и цвет у них, конечно, был другой, и форма, но глубокое напряженное волнение было в точности то же самое.

– Не скажу, – растерянно произнес Матвей. – Я... не знаю...

– А я знаю! – воскликнула Рита. – Я точно знаю! Да только глянуть, как ты с мальцом моим возишься и как он на тебя смотрит! Никитку сразу к тебе переведу, – пообещала она. – Пусть хоть на поэта, хоть на птичку божью учится. А сама даже на порог в эту твою школу не ступлю, ни одного указания тебе не дам. Вообще меня не увидишь!

– Как торжественно. Осталось только поклясться, – улыбнулся Матвей.

– Клянусь! На... – Рита нетерпеливо огляделась в поисках чего-нибудь, подходящего для клятвы. – На рождественской звезде! – Она подошла к окну, приложила ладонь к стеклу, прямо к тому месту, которого касались лучи самой яркой звезды. – Только и ты поклянись. Что возьмешься за это и не бросишь.

– Странные у тебя фантазии, – проворчал Матвей, подходя к окну. – Ну, если тебе это так надо... – Он поднес ладонь к стеклу, помедлил секунду. Рита быстро убрала свою руку, освобождая ему место под звездными лучами. – Ладно, клянусь. – Ему было смешно и легко. Метроном в сердце молчал, а само сердце, наоборот, билось со счастливым предчувствием. И, насмешливым тоном снимая наивную патетику момента, Матвей произнес: – Клянусь рождественской звездой, что возьмусь за это. И не брошу.

Часть III

Глава 1

– Н у Растяпочка, ну умница, ну я же тебя правда-правда люблю. Ужасно люблю! – Маруся чуть не плакала, глядя в умненькие Тяпины глаза. – Ну почему ты не хочешь вовремя вылезти, а?

– Бестолковая она, я же тебя предупреждала, – ответила вместо собачки Анжела. – Ничего у тебя с ней не получится, только время зря тратишь.

– Получится, – упрямо сказала Маруся. – Я тоже бестолковая, мы с ней два сапога пара. Просто я пока не понимаю, что ей такое сказать, чтобы она поняла...

– Ничего ей не надо говорить, – сердито бросила Анжела. – Хлыстом отстегать хорошенько, может, поймет. А не поймет, так пошла вон с манежа. Цирк – дело жесткое. Хочешь над зверюшками сюсюкать, иди вон в собачью гостиницу работать. И то вряд ли получится. Животные и силу чувствуют, и слабость.

Понятно, что в выборе между силой и слабостью Марусиной сущности в точности соответствовала слабость. Но ей все-таки казалось, что этот выбор не настолько однозначен. Хотя когда Тяпа в сто первый раз отказывалась выполнять придуманный Марусей трюк, то впору было согласиться с опытной Анжелой, а не выдумывать про жизнь то, чего в ней не бывает.