Пуля для солиста

Небрежным движением он распахнул дверцу, с барской величавостью бухнулся на переднее сиденье.

– Большая Ордынка…

– Не проблема, – почему-то усмехнулся парень за рулем.

Скоро Юрий понял, что машина едет куда-то не туда.

– Эй, я что-то не понял…

И тут же ему в шею ткнулось острие ножа.

– Теперь понял? – хищно спросил парень на заднем сиденье.

– Теперь понял, – в ужасе закивал Юрий.

– Вот и хорошо…

С этими словами его ударили по затылку чем-то тяжелым. Юрий ойкнул и потерял сознание.

Очнулся он в каком-то подвале. Крохотное оконце под потолком. Свет едва пробивается сквозь него. А чтобы самому выбраться через него, и говорить нечего. Но можно закричать, позвать на помощь. Что Юрий незамедлительно и сделал.

Только никто почему-то не спешил откликнуться на его зов о помощи. Он охрип, в ушах звенело, от натуги перед глазами расплывались мутные круги. И все без толку.

Через час открылась тяжелая дверь. Появились парни. Один засмеялся.

– Чего кричал, придурок? Все равно никто не услышит…

– Где я? – завопил Юрий.

– Там же, где и мы… Мы тебе жрать принесли…

Парень поставил на пол тарелку с большим бутербродом и стакан с холодным чаем.

– Почему я здесь? – спросил Юрий.

– А ты догадайся, – осклабился парень.

На этом разговор был окончен. Парни ушли. Юрий остался в полном одиночестве.

Догадайся, мол. И Юрий догадался. Это Куприянов его в подвал пристроил.

Он, Юрий, узник совести. Журналист в России больше чем журналист… Эти красивые фразы, достойные великих людей, будоражили сознание Юрия. Он даже горделиво вскинул голову, расправил плечи. Он выше своих поработителей. Он выше всех…

Его не тронут. Не убьют и даже не побьют. Кто рискнет поднять руку на столь великого человека?.. Скоро его отпустят. Он с достоинством выйдет из этой ситуации!..

Юрий глянул на тарелку с бутербродом. Плебейская пища. Но в ней залог его неприкосновенности. Если его кормят, значит, боятся. Ему не дадут умереть голодной смертью, его берегут…

Он еще раз глянул на еду. Хлюпнул носом. И взял бутерброд. Сунул его в рот, разжевал, запил холодным чаем…

А через час после этого с ним случилось нечто. Внизу живота появилась вдруг предательская слабость. Он едва успел снять штаны и присесть.

Юрий навалил одну кучу, другую. Затем его вырвало раз, второй. Затем он снова присел…

Он дристал дальше, чем видел, и блевал весь вечер и всю ночь. Организм обезвоживался со страшной силой. Эта ночь стала самой ужасной ночью в его жизни. Бывали моменты, когда ему хотелось наложить на себя руки.

Парни пришли утром. И демонстративно зажали пальцами носы.

– Ну и вонища! – скуксился один.

– Ты еще не сдох, засранец? – спросил второй.

– Нет, еще не сдох, – с безразличием ко всему протянул Юрий.

Он сидел в куче собственного дерьма, весь в блевотине и равнодушно смотрел на своих тюремщиков. Высокопарные мысли не лезли ему в голову.

– Не сдох, так сдохнет!..

Юрий мысленно с этим согласился. Смерть от обезвоживания, смерть в собственном говне. Совершенно никакой романтики…

– А жить хочешь? – спросил парень.

– Хочу… Хочу!..

Его еще можно спасти. Ему дадут противоядие. И тогда он будет жить дальше.

– А повиниться готов?

– Перед кем?

– Перед Куприяновым.

– Готов…

– Ты попросишь у него прощения. И покаешься публично.

– Попрошу… И покаюсь…

Это куда лучше, чем подохнуть в куче дерьма…

* * *

– Коля, привет! – Вадим был само благодушие.

Он как бы случайно встретил Николая Зырянова в останкинских коридорах.

– А-а, это ты, – вяло откликнулся тот.

Сам не свой, бедняга. Жизнью придавленный. Естественно, Вадим был в курсе всех его проблем.

– Слышал, у тебя машину угнали. Врут? – спросил он.

– Да если бы врали… На самом деле украли…

– Кто?

– Откуда ж я знаю?..

– Может, я узнаю, – изрек Вадим.

– Как? – оживился Зырянов.

– Коля, ну ты даешь. Ты же сам налево, направо треплешь, что Куприянов связан с мафией. Поэтому, мол, и надо байкотировать его начинания. А то весь шоу-бизнес криминальным станет. Было дело?..

Зырянов думал долго, напряженно. То бледнел, то краснел, то зеленел. Целая гамма чувств.

– Вадим, ты извини, сам не знаю, что на меня нашло…

– Да я понимаю, ты просто завидуешь мне. Ты ведь никто, а я все…

Вадим откровенно издевался над ним. И получал от этого огромное удовольствие.