Томится душенька на зоне

— В Караганде! — ухмыльнулся Гоша, заносчиво глянув на Ваню.

Будь Треух слаб физически, он бы давно превратил его в жертву, мишень для самоутверждения. Но у Вани кулак был размером с Гошину голову, и это ли не повод задуматься над тактикой своего хулиганского поведения.

— Такая краля!.. — Походкой пингвина Гоша изобразил вихляющую бедрами женщину. — Там в конце коридора «хата», там ее закрыли… Сразу два вертухая за ней шли, какая фифа!.. Я думал, они вместе с ней в камеру зайдут, ну, чтобы «спасибо» получить, да. Нет, отчалили… А я бы к такой крале заехал на часок…

— Так в чем дело? — развеселился Треух.

— Бабла нет, — развел руками Гоша. И, немного подумав, с оттенком превосходства во взгляде добавил: — Братва обещала подогнать лавья, суну вертухаю четвертной на лапу, он меня к этой киске на ночь сводит…

— А что, можно так вот просто к бабе в камеру? — простодушно спросил Ваня.

— Ну, ты деревня, в натуре! — ухмыльнулся Гоша. — Да за бабки здесь все можно. Или ты думаешь, менты не любят вкусно кушать?.. Не знаю, может, четвертного будет мало. Такая краля, что я тащусь…

С мечтательным выражением на лице Гоша забрался на свой лежак, накрылся одеялом и затих. Спустя какое-то время послышалось его учащенное дыхание…

* * *

Евгения сидела на жесткой лавке, обхватив голову руками, покачиваясь в такт своим горьким думам. Не просто дверь тюремной камеры захлопнулась за ней, это закрылся путь в привычный для нее мир. И надежда на благоприятный исход поугасла… Над ней надругались, ее унизили, и она же за все это должна ответить перед судом. И ответит. Потому что нет справедливости в этой жизни. Потому что без денег ты никто…

Дверь открылась без предупреждения. Глупо было бы рассчитывать на то, что милицейский надзиратель постучится, прежде чем вставить ключ в замок… В камеру вошел немолодой и даже в какой-то степени старый для лейтенанта офицер. Лоб в форме полумесяца, круглые бегающие глазки, нос плоский и с изгибом, обращенным вверх, похотливые узелки в уголках мокрых губ. Евгения уже знала этого лейтенанта. Он принимал у нее по описи документы и личные вещи. Он же в комнате дежурной части как бы невзначай провел рукой по выпуклостям внизу ее спины. И заставил остро пожалеть, что для визита в прокуратуру она выбрала не брюки, а юбку.

— Скучаешь? — заискивающе, но при этом с хозяйской уверенностью в голосе спросил он и присел на топчан.

— А вы как думаете? — с горькой усмешкой спросила она.

— Ничего, девочка, и в тюрьме тоже есть жизнь. Главное, с начальством дружить, тогда все будет в порядке.

— Я не хочу ни с кем дружить, — сказала Евгения, догадываясь, куда клонит этот скользкий тип.

— Я тебя понимаю, ты сейчас в ступоре, тебе надо из него выйти… Я так понимаю, вещей у тебя с собой нет.

— Откуда я знала, что меня посадят…

— Да я и сам, если честно, удивлен. Ну, развратные действия, это еще можно понять. Железного занавеса давно уже нет, люди расслабились, раскрепостились. Я бы и сам, если честно, кого-нибудь сейчас совратил… — незлобиво, но с маслеными разводами в глазах улыбнулся лейтенант.

— Только не меня… И вообще, я не понимаю, что вам от меня нужно? — ежисто спросила она.

— А то и нужно, что утешить бедную девочку. Ничего такого ты не сделала. Ну, подумаешь, в порно с каким-то малолеткой снялась…

— Не было никакого порно. Меня банально изнасиловали. Меня. Изнасиловали. И меня же обвинили в разврате…

— Ну, как насчет настоящего порно? — похотливо улыбнувшись, спросил офицер. — Могу телевизор сюда принести, с видиком. Я все могу… И уют можно здесь сделать, как дома. Матрасы принесу, одеяла, цветочки, все такое… Будем лежать, порнушку смотреть…

— За кого вы меня принимаете? — вспылила она.

— Тихо, цыпа, не шуми! — зашипел на нее лейтенант.

И, чтобы утихомирить, накрыл своей ладонью ее голую коленку.

— Я сейчас кричать буду! — Евгения вскочила со своего места, встала у двери.

— Я же говорю, тихо! И кричать не надо… Не хочешь, не надо… Потом захочешь. Сама попросишь. Я подожду…

Похабник ушел, но Евгения была уверена, что этот его визит не последний. А если не он, то кто-нибудь другой из ее надсмотрщиков пожалует. Ведь репутация у нее не ахти, теперь она для всех падшая женщина, которой могут пользоваться все, кому не лень…

Глава 6

Рыбин перебирал пальцами по столу, как по струнам гитары. Вроде бы нервничает следователь, но выражение лица при этом как будто безмятежное.