Томится душенька на зоне

— Мой купальник и мой халат, что хочу, то и делаю!

Она оттолкнула его руку, взяла халат, набросила его поверх мокрого купальника.

— Могла бы и раздеться, — похабно ухмыльнулся он. — Я бы заплатил… Ты же на это намекала, киска?

— Стриптиз в ночных клубах показывают.

— А я в твоем исполнении хочу посмотреть. Сто долларов за показ.

— А не пошел бы ты!

— Двести.

— Да хоть тысячу.

— Хорошо, тысячу.

— Я сказала, пошел!

— Да ладно тебе ломаться!

Эдик поднялся, достал из кармана ворох стодолларовых купюр, отсчитал десяток и небрежно бросил на стол. Похоже, он всерьез полагал, что этого будет достаточно, чтобы сломить ее сопротивление. Иначе бы он не праздновал победу, пытаясь обнять Евгению. А она бы не двинула его коленом в пах, чтобы сбить его похотливый накал.

— Уй-е!

— Пошел отсюда, урод!

Вдобавок она просунула палец ему за щеку, больно ухватившись за место, где находился нервный узел.

— Оу-у!

Он стонал и корчился до тех пор, пока Евгения не вывела его из дома и не вытолкнула за калитку, где он смог присоединиться к своим телохранителям.

* * *

Два дня Евгения находилась в неведении. Ей все казалось, что в дом нагрянет наряд милиции; ее обвинят в незаконном проникновении в чужое жилище, доставят в отделение и бросят в камеру к уголовникам… Но в конце концов Эдик появился сам. В белом костюме, с корзинкой цветов и улыбкой до ушей. Смотрелся он эффектно даже при всей своей неказистой внешности, но не смог заставить Евгению проникнуться к нему симпатией.

— Привет! Это тебе!

Похоже, он ожидал от нее салюта восторженных эмоций. Или хотя бы легкого прикосновения губами к его ботинку. Ну да, он же все, а она никто, и за столь роскошный подарок обязана ноги ему целовать.

— Спасибо, — сухо поблагодарила его Евгения.

Не дождется он от нее фурора. Пусть даже из золота цветы подарит… Но не подарит же. Да и она не возьмет…

— Ты чем-то недовольна? — разочарованно спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить наружу злобный пар.

— Довольна.

— Может, накормишь гостя?

— Если гость немного подождет, то конечно.

Анатолий Данилович мог выйти из больницы уже завтра. Она готовилась к встрече. Накрутила фарш, нарезала телятину под отбивные.

Пока она готовила стейк, телохранитель Эдика накрыл стол в зале. Вино, коньяк, фрукты…

— Ты будешь пить в одиночестве? — спросила она, подавая блюдо.

— Нет, мы будем пить вместе, — сказал он и движением руки отослал телохранителя в машину.

— Но я не хочу с тобой пить.

— Это же «Шато Помероль», — сказал Эдик, бережно взяв в руки бутылку вина.

— Не хочу помероль, я еще только жить начинаю…

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Ты не видишь, я пришел к тебе с серьезными намерениями…

— И в чем они заключаются? В предложении руки и сердца? — язвительно спросила Евгения.

Иллюзий насчет серьезности его намерений она не строила. Да и замуж за него вовсе не хотела. Эдуард Варшагин был типичным представителем бесславной когорты пакостников, в которую входил мерзкий тип Адам Потапов со товарищи. Она терпеть не могла эту подлую породу людей. И ничего хорошего от Эдика не ждала.

— Ну, это слишком…

— Слишком, — кивнула она. — Я же с помойки, как ты выразился. Рылом, так сказать, для тебя не вышла…

— Может, и не вышла… Но так ты ничего, очень даже здорово смотришься… Я узнавал, за что ты сидела. За разврат, правда?

— Не переживай, тебе это не грозит, — саркастически усмехнулась Евгения.

— Ну, ты бы могла создать угрозу, я не против, — паскудно усмехнулся он.

— Запросто.

Ей не надо было изготавливать заточку из ложки: на кухне в ящике стола она нашла небольшой, но тяжелый и хорошо сбалансированный охотничий нож. Такой хорошо метать в цель, но Евгения не умела этого делать. Зато в зоне научилась вертеть нож в руке. И пырнуть могла, и на горизонтальном взмахе порезать — правда, чисто теоретически, потому как ни разу не воспользовалась приобретенными навыками.

Эдик и опомниться не успел, как мелькнувший в ее руке нож острием своим уперся ему в подбородок.

— Угрозу создала, что еще? — хищно прошипела она.

— Ну ты змея!

— Если змея, то не ты меня пригрел… Пошел отсюда, козел!

Она убрала нож, и побледневший банкир отпрянул назад.

— Ну, смотри! Ты еще пожалеешь!

Он направился к выходу, но в дверях остановился, вернулся назад, смахнул со стола вино и коньяк. Евгения презрительно скривила губы. Надо же, какой мелочный…