Томится душенька на зоне

— Да не я Скальцева заказал!

— Я не про Скальцева… Софью кто наркоманкой сделал?

— Софью?! Наркоманкой?! Ну, ты, дед, даешь! Я-то здесь при чем? Это все Санька, ее муж!

— А его кто наркотой снабжал?

— Да я откуда знаю?

— А я знаю… Он мне во всем признался… Твой человек ему наркоту привозил. Он его рядом с тобой видел…

— Да врет он все! — простонал Эдик.

— Не врет… Ты всегда и во всем врешь… И Скальцева по твоему заказу убили…

— Дед, ну кому ты веришь? Санька — наркоман! Да ему соврать что высморкаться…

— Высморкался ты, сынок, в мою душу…

— Не хочешь помочь, не надо! Так и скажи, не могу и не хочу!

— Да нет, могу… И хочу… У меня же никого, кроме тебя, нет. И кроме Софьи. Но ей недолго осталось. А ты еще долго жить будешь… Я не хочу, сынок, чтобы ты поганил эту землю. Я хочу, чтобы ты взялся за ум. Жениться тебе надо, чтобы семья была, дети…

— Договорились. Если поможешь мне, стану образцово-показательным внуком… Хочешь, даже на этой, на приживалке твоей женюсь!

Евгения почувствовала, как холодеют ее ноги. Все-таки разговор коснулся и ее.

— Нет, я не хочу, чтобы ты на ней женился, — сказал Анатолий Данилович. — И никогда не хотел… Так что не думай, что, женившись на ней, ты сделаешь мне одолжение… И не приживалка она. Женя работает у меня экономкой…

— Ну, я думал, тебе жаль девчонку. Думал, пристроить хочешь… А ты чего так разволновался, дед, может, сам на нее глаз положил? Или у вас уже давно это ? А ну признавайся! — весело, подзадоривающим тоном потребовал Эдик.

— Ты неисправим.

— Ты мне поможешь?

— Да… Но пообещай мне, что больше никаких фокусов.

— Клянусь! Только помоги!..

Евгения решила, что ей пора уносить ноги. И не просчиталась. Только она закрыла за собой дверь в своей комнате, как услышала шаги на лестнице.

Сначала уехал Эдик. А вслед за ним засобирался в дорогу и Анатолий Данилович.

— Буду завтра утром, — сказал он. — Или послезавтра…

Евгения вопросов ему не задавала. Она всего лишь служанка в его доме. К тому же она должна была вести себя так, будто не подозревала об очередном ЧП, случившемся в этой непростой семейке…

Глава 11

Катька радовалась со слезами на глазах. И Никита быстро догадался, что это не слезы счастья.

— Что случилось, сестренка? — спросил он, внимательно глядя ей в глаза.

Катька держалась недолго.

— Мишка загулял!.. — всхлипнув, расплакалась она.

— Ну, загулял и загулял! — махнув на нее рукой, сказал отец. — Все мужики гуляют!..

Заметив, как смотрит на него мать, поправился:

— Ну, есть, конечно, исключения. Но это редкость… И, вообще, сын вернулся. Считай, что из армии.

— Почему из армии? — удивленно посмотрел на него Никита.

— Потому что три года, как в Морфлоте. Ну, чуть больше…

— Сейчас и в Морфлоте два года служат.

— Да пусть хоть сто лет! Главное, что теперь в армию тебя не призовут…

— Ну, если с философической точки зрения, то да, считай, что из армии вернулся, — весело сказал Никита. И, немного подумав, добавил: — Только там условно-досрочного нет…

Сам он освободился раньше отмеренных ему пяти лет. Не сказать, что в зоне был примером для подражания. На производстве он работал неважно — по причине собственной лености, а также потому, что заказов на производство мебели было катастрофически мало. Зато сам он был нарасхват. И все из-за Секача, который прислал в зону маляву о его выдающихся, как он писал, способностях. И потянулись к нему зэки за моральной поддержкой, потом и сам смотрящий за всей зоной вызвал его к себе, чтобы он хоть как-то утешил его. Никита тогда чуть не попал.

Смотрящий уже девять лет пребывал в статусе положенца, раз десять мог короноваться, но всякий раз воровской сход прокатывал его кандидатуру. В конце концов он впал в депрессию, из которой его могла вывести только воровская корона, но никак не слово в утешение. Пришлось Никите изворачиваться, объяснять человеку, что не в криминале счастье. Договорился до того, что призвал вора всерьез заняться искусством. Вор неплохо рисовал, но только завзятый льстец мог назвать его картины шедеврами живописи. Никита посоветовал ему поработать в жанре абстракционизма… Он тогда радовался, что живым ушел от вора. А через полгода смотрящий освободился. Еще через какое-то время пришла малява от одного его авторитетного кореша, который потребовал от нового пахана ни много ни мало «поставить Никиту на понятия». Оказалось, что старый смотрящий настолько преуспел в искусстве, что смог продать несколько своих картин на лондонском аукционе. Никиту обвиняли в том, что своими заморочками он сбил вора с истинного пути. Хорошо, что новый пахан оказался с юмором и лишь посмеялся вместе с ним над превратностями воровской судьбы. Да и с начальником колонии он из-за Никиты ссориться не хотел. Потому что Никита успешно выводил из депрессии его самого. Кстати сказать, из запоев тоже…