Барбаросса

Но читатель не должен волноваться, ибо товарищ Сталин мудрее всех нас, и он скоро начнет другую рокировку.

…Совинформбюро пока что помалкивало, но, между нами говоря, наши войска кое-где уже отходили из большой излучины Дона – еще с 22 июля, а на другой день Паулюс выходил к речным переправам.

* * *

Нет, я не забыл о слесаре Гончарове – помню.

Однажды он пришел на завод, молча и многозначительно выставил перед рабочими… утюг. Обыкновенный домашний утюг, которым совсем недавно жена его бельишко гладила.

– Вот! – сказал Гончаров. – Было у меня все, как у людей. А вчерась ото всего, что было, только утюг остался.

Не поняли его, и тогда Гончаров заплакал:

– Прямое попадание! Ни жены, ни четверых детишек… ничего больше! Один утюг уцелел… Дайте винтовку. Пишите меня добровольцем. В батальон истребительный. Я их, гадов энтих, что всю жизнь мою искалечили, не пожалею… и за себя теперь не ручаюсь. Не дадите оружия – руками душить стану!

Дали ему винтовку, и пошел Гончаров в цех СТЗ, а винтовку теперь прислонял к станку, чтобы оружие всегда было у него под рукою. Вы только подумайте, у этого человека отняли все разом, всю его жизнь, все будущее, и остался в руинах дома один лишь чугунный утюг… Озвереть можно!

Вот он и озверел, а потому 23 августа 1942 года Гончаров выключит станок и возьмет в руки винтовку.

О таких вот рабочих Паулюс никогда не думал…

15. ПРОТИВНИКИ

«Каждые семь секунд в России погибает один немецкий солдат!» Не совсем-то нравственно, на мой взгляд, подсчитывать, сколько убивают врагов в секунду, и при этом умалчивать, сколько русских за семь секунд убивают немцы.

Теперь обе группы армий «А» и «Б», разделенные меж собой полумертвым пространством, из которого бежали жители, но в которое оккупанты еще не вошли, – эти «А» и «Б» страшными сороконожками двигались самостоятельно: Лист и Клейст нажимали на Кавказ, а Паулюс из большой излучины Дона выбирался к берегам Волги. Начинался август, и мне, чтобы ощутимее был накал тогдашних боев, все-таки придется сказать, что в группах «А» и «Б» убыль за этот месяц составила 132 800 человек, а пополнение было совсем ничтожное – лишь 36 000 солдат.

Но потери мало заботили Гитлера, и, уверенный в том, что второго фронта еще долго не будет, он перекачивал свои дивизии из Франции и Германии на Восточный фронт, который, подобно чудовищному Молоху, губил миллионы жизней. Вечером 5 августа в столовом баре «Вервольфа» под Винницей фюрер удачно прикончил комара на своем затылке:

– Моя стратегия оправдалась полностью. Русские поставлены на колени, и я понимаю причины, по которым Сталин не желает сдавать город, носящий его имя. Наверное, назови я в Германии какой-либо городишко Гитлербургом, мне бы тоже было жаль отдавать его этому Чингисхану…

1 августа танковая армия Гота, прокатывая свои ролики вдоль железной дороги к Сталинграду, взяла станцию Ремонтная, через день она была уже в городе Котельниково, а теперь выходила к реке Аксай. Паулюс был доволен, что силы русских теперь раздвоены – против него и против Гота, когда квартирмейстер фон Кутновски доложил ему о нехватке «похоронных команд», не успевающих зарывать трупы:

– Хотя мы не отказываем им в голландском «Шокакола», они курят только сигареты «Аттика», каждый имеет в день по банке португальских сардин и фруктовых консервов.

Порыв ветра сдул со стола Паулюса штабные бумаги – синие, белые, красные и зеленые (по степени их секретности).

– Закройте окно, черт вас всех побери! – нервно крикнул Паулюс. – Накажите священникам, – велел он, – чтобы впредь не церемонились с индивидуальными захоронениями. Кажется, уже пришло время братских могил… как у русских.

– Думаю, – поддержал его Артур Шмидт, – что католиков и лютеран можно сваливать в общую яму, а на том свете все будут равны перед Всевышним…

«Молниеносная девица» приняла свежую информацию: танки Клейста вступили в Сальск, одна колонна двинулась на Краснодар, другую Клейст развернул на Ставрополь (7 августа танки Клейста возьмут Армавир, а еще через два дня окажутся в Майкопе). Вильгельм Адам перебрал в пальцах хитроумные ключи от секретного сейфа с документами 6-й армии:

– Интересно, успеют ли русские взорвать нефтепромыслы?..

Вопрос таил общую тревогу. Начиная с июля вермахт испытывал острую нехватку горючего, отчего продвижение замедлилось. Рихтгофену не отказывали в бензине, но в 6-й армии застыли тягачи «фамо» и мощные «фр. Круппы», простаивали семитонные «хономаки» и грузовики «адлеры», теперь пушки таскали по степи могучие першероны, на крупах которых были выжжены особые тавро вермахта… Паулюс сказал Виттерсгейму: