Школа для толстушек

– Заживление внутренних травм, как и наружных, – продолжала Ирина, – сопровождается образованием рубцов. Или спаек в нашем, твоем, Поля, случае.

– И никакой надежды? – всхлипнула Поля.

– Почему же? – всплеснула руками Ира. – Я это говорю только для того, чтобы объяснить осторожность врачей в прогнозах. Не жди сказочно быстрых результатов.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – бодро заявила Ксюша, давно забывшая вкус этого напитка.

Ирина тоже решила поддержать Полю, вспомнив любимую присказку своего университетского преподавателя:

– Все мы прошли огонь, воду и фаллопиевы трубы!

Хирург, к которому прикрепила Ирина Полю, недвусмысленно дал понять, что прежде, чем вести речь об операции, надо обследовать мужа. В его практике уж не раз встречалось – измучают женщину, вылечат от бесплодия, а у мужа сперматозоиды как зимние мухи, еле ползают.

Вася, конечно, не порадовался необходимости сдать анализ, но смирился.

– Он, девочки, – рассказывала потом Полина, – вышел из комнатки специальной красный как рак и очень хмурый. В руках стаканчик с этим самым. Протянул мне зло – иди, говорит, смотри под микроскопом.

В душе Вася, понятное дело, переживал за свои мужские данные. Но он никак не ожидал сокрушительного успеха, на него обрушившегося.

Эмбриолог, молодая симпатичная женщина, молитвенно сложила руки:

– Потрясающе! Все живые! Скорость передвижения максимальная! У вас не сперматозоиды, а дикие мустанги! Умоляю, станьте нашим донором! Я добьюсь, чтобы вам платили по повышенной ставке. И ведь не только в деньгах дело! Сколько женщин страдают! У их мужей что ни сперматозоид, то инвалид. На тысячу один шевелится.

Вася однажды читал, что в наперстке семенной жидкости содержится столько сперматозоидов, что хватит восстановить население Земли. Он представил десятки, сотни, миллиарды собственных детей… Они бредут по планете, все на него похожие… Вася в ужасе отказался.

Поля не без естественной гордости поведала подругам о выдающихся анализах мужа и последовавших лестных предложениях.

Ирина знала эмбриолога, которая уговаривала Васю стать донором. По словам Ирины, эта девушка работала, вкладывая в механическое в общем-то занятие страсть и душу. Склонившись над окуляром микроскопа, она забавно беседовала со сперматозоидами, которых отбирала для искусственного оплодотворения – того, что в народе называют детьми из пробирки. Поля однажды специально прокралась в лабораторию и подслушала.

Девушка склонилась над микроскопом и бормотала:

– Ах, ах, какой модник с двумя хвостиками! Покажи, как ты бегаешь? Слабо! Ну а вы, мальчики? Сидите будто старики, еще не родились, а уже зубы на полку. Красавчик! Ален Делон! Я тебя беру. Не подкачаешь? На третий заход идет женщина, героиня твоя мама. Постарайся, лапонька. Этот шустрый, ох шустрый! Точно двоечником будет, из рогатки стрелять и хулиганить, как мой брат. Но чувствую, приживется, потому как нахал. Четверых нам нужно. Кого еще берем в компанию? Ну да, интеллигент, оболочка тонковата, а сам жирненький. Не знаю, не знаю… если ты мне пообещаешь спортом заниматься и… Ладно, проходишь отбор, неродившийся лауреат…

Поля для эмбриолога испекла пирог с ягодной начинкой и украшенный по верху со скульпторским мастерством. Румяные колосья окаймляли периметр, под ним второй ряд, помельче, – орнамент из сердец. В центре – мужская и женская половые клетки в принятом схематическом изображении – кружок с плюсом и кружок с минусом.

– Отпад! – восхищенно пробормотала эмбриолог, когда Поля вручила ей подарок. – Вы же не по моей части! Еще не родили, и муж у вас… от него египетская мумия понести может. Что ему, жалко? Уговорите, а?

Васиными сперматозоидами Поля швыряться направо и налево не желала. Она ушла от ответа.

– Я подумала, – смущенно улыбнулась Поля, – ведь женщины вас не видят… Даже не знают, кто им клетки подбирает. А вы с душой! Спасибо от всех!

– Отпад! – повторила растроганная эмбриолог.

Процедурам обследования Поля отдавалась с внутренним испугом и почему-то с наслаждением. Пережив близко грядущую смерть, она до конца не избавилась от страха. Получая отличные результаты, испытывала удовольствие, какое бывает на подозрительно скрипящих качелях, когда зависнешь в высшей точке и после секундного небытия благополучно и радостно летишь вниз.

Если судить по компьютерным распечаткам ее анализов, то она, не хуже Васи, годилась в эталоны. В первых колонках почему-то, не иначе как для бестолковых врачей, значились биологические нормы, в следующих колонках – данные пациента. И Поля в них представала той самой нормой во плоти. Еще ей повезло, что избавили от самой жуткой процедуры – проктоскопии, то есть не стали надувать воздухом, а сказали, что примут данные прежнего «надувательства».