Рената Флори

– Он не умрет, – не глядя на девушку в трико, резко бросила она.

Конечно, ничего не надо было на этот вопрос отвечать. На гнусный этот вопрос! Или просто Рената ненавидела сейчас весь мир? Да нет, никакого ей не было дела до всего мира – расстегнув Винсенту рубашку, она массировала его грудь. Она делала это почти машинально, просто для того, чтобы хоть что-нибудь делать. Сердце у него все-таки билось, но вряд ли непрямой массаж мог сейчас оказаться панацеей.

Время стучало у нее в висках, только время! Секунды, минуты…

– Я уже вызвал! – Рядом с Ренатой присел на корточки худой высокий парень. – Я по телефону сразу сказал, что у него сердце. «Скорая», если сердце или кровотечение, то быстрее приезжает, я точно знаю, у меня сестра сердечница.

Он старался ее успокоить, но голос у него самого испуганно дрожал.

Винсент лежал неподвижно. Хоть ресницы бы дрогнули! Ничего, ни единого движения… Но пульс у него все-таки был, правда нитевидный; Рената все время держала его за руку, словно боялась, что, отпусти она его запястье, и эта ниточка сразу исчезнет.

– Может, его куда-нибудь перенести? – спросила женщина – та, немолодая, с сочувственным голосом. – Нехорошо, может, на полу…

– Нет, – все так же резко, жестко ответила Рената. – От этого ему лучше не станет точно, а хуже – может.

– А вы вообще-то кто? – спросила девушка в черном трико.

Конечно, она хотела узнать, кем Рената приходится Винсенту. Но Рената не собиралась ей это объяснять.

– Врач, – сказала она.

– Тогда почему вы ему не поможете?

– К сожалению, я не кардиолог.

Рената удивлялась себе: в ту минуту, когда она увидела, как Винсент падает на пол, ей показалось, что мир сейчас разлетится вдребезги и сама она разлетится вдребезги тоже – от отчаяния, которое ее переполняет. Теперь же она чувствовала какую-то ледяную сосредоточенность. Нет, не сосредоточенность – в ее сосредоточенности сейчас не было бы смысла, – ужас она чувствовала, вот что. И только этот леденящий ужас позволил ей не умереть на месте, прямо здесь, рядом с его синим виском, с белой как мрамор, как мел его рукою.

По полу метнулся сквозняк – подняв глаза, Рената увидела, как распахивается двойная дверь, ведущая из фойе в зал, и по проходу между рядами быстро идут врачи в синих костюмах «Скорой». Но она почему-то не почувствовала облегчения, которое почувствовал бы любой человек при появлении помощи в такой ситуации. Может быть, она только потому его не почувствовала, что слишком хорошо знала, насколько не всесильны бывают врачи. А может, ужас, охвативший ее, заледенил ей сердце слишком глубоко, чтобы растаять сразу.

Глава 3

– Но почему же ты ни разу мне об этом не сказал?

Рената сжала руку Винсента крепко, почти сердито. Но, правда, тут же ее отпустила и даже свою руку отдернула. Невозможно было сердиться, глядя в его белое лицо, в глаза, обведенные черно-синими кругами.

Он сразу же взял ее за руку снова и улыбнулся виноватой улыбкой.

– Я не хотел тебя тревожить. И это было совсем не нужно. Ты все равно не могла бы мне помочь, а только побеспокоилась. Мне надо просто сделать операцию для сердца, и она не очень сложная. Это шунтирование, его делают уже много-много лет всем людям.

– Но ты же не сделал!

– Я собирался. И я уже делал – не шунтирование, но одну очень похожую процедуру для сосудов сердца. Значит, у меня есть опыт.

– Очень тебе помог твой опыт, – расстроенно и сердито проговорила Рената.

– Но, конечно, помог! – Он успокаивал ее изо всех сил. Даже пот снова выступил у него на лбу. Рената быстро вытерла ему лоб полотенцем. – Я знал, что успею поставить спектакль до того времени, когда надо будет ложиться в больницу.

– И ничего ты, выходит, не знал!

– Почему ты так думаешь? Я сейчас немного поздоровею, выйду отсюда, поставлю спектакль, а потом поеду в Голландию и буду оперировать сердце.

– Отсюда ты выйдешь только для того, чтобы улететь в Амстердам, – отчеканила Рената. – И отправишься из больницы не в театр, а прямым сообщением в аэропорт. Даже домой не заедешь. Я лично за этим прослежу. Сразу же, как только врачи тебе разрешат, – уточнила она.

– Я буду здоров очень скоро. Врачи уже разрешили мне вставать и даже ходить.

Он смотрел на Ренату и уговаривал ее как ребенок, но руку ее при этом держал в своей совсем иначе – очень по-мужски. И никто, и никогда так не держал ее руку…

– Скоро, скоро будешь здоров. – Она не выдержала его взгляда и улыбнулась. – Скоро в парке с тобой будем гулять.