Уравнение со всеми известными

— Ты не представляешь, Нюра, что со мной тогда было. Бродила как блаженная, ничего не видела вокруг. Лихорадка бьет, а в горле словно лезвие застряло. Я хотела отомстить ему, убить эту девицу, покончить жизнь самоубийством и написать злую записку, чтобы он всю жизнь мучился — ох, какие только мысли не приходили в голову. В итоге я ничего лучше не придумала, как переспать с Сашей.

— Но почему? — удивилась Анна.

— Ты помнишь, как нас воспитывали? Не прямо, не в лоб, без нотаций и нравоучений, но прививалась мысль о чести, о достоинстве девушки. Будто она носит в себе какое-то сокровище, которое может доверить только одному человеку в жизни.

— И что здесь неправильно?

— Да все правильно. И воспитывали нас правильно, и живем мы честно. Но тогда мне хотелось, чтобы это сокровище осквернили, чтобы Саша его осквернил. Это была месть и самой себе, и ему, и чертовой невесте — всему миру. Думаешь, он рвался соблазнить меня? Ничего подобного. Я заманила его в снятую комнату, наговорила с три короба о своей любви, на коленях стояла, умоляла — будь у меня первым. Надеялась, что этим верну его? Конечно, надеялась. Только получилось все как-то судорожно, больно и даже пошло. Потом, когда ехала в поезде, решила: выйду замуж за Васю.

— Тоже из мести?

— Отчасти. У меня ведь какие были представления о половой жизни? Раз случилось — значит, будет ребенок. Впрочем, так оно и вышло.

— А мама знает?

— Да, мне не с кем было посоветоваться, что сказать врачу о сроках, чтобы вышло, будто это ребенок Васи.

— И с Сашей ты больше никогда?

— Никогда. Мы не виделись десять лет. Потом он приехал на встречу выпускников. Из ресторана провожал меня домой. Очень у него все плохо. Жена пьет, настоящая алкоголичка. Если он забирает у нее вино, она устраивает скандалы, ходит по соседям, побирается со всяким отребьем. Трое детей. Мальчик старший недоразвитый, очень трудно с ним. Девица думала, что будет жить в столице с мужем генералом, а Саша служит по дальним гарнизонам и дальше майора не продвинулся.

— Но он по-прежнему любит ее?

— Нет, он меня любит. Знаешь, он плакал… Ругал себя, плакал и рассказывал мне о своей любви. Но куда ему деваться? А я? Василий без меня погибнет, а я по гроб ему обязана, хоть он и не знает этого. Саше о сыне я ничего не сказала.

— Таня, ты меня просто ошарашила, не знаю, что и думать. Ты всегда у нас была такая правильная, прямая. Нет, я не к тому, что ты в чем-то ошиблась. Все ведь счастливы.

— Все, кроме меня и Саши.

— Тебе плохо с Василием?

— Мне никак — ни плохо, ни хорошо. Варенье без сахара. Сахар нынче в страшном дефиците, так я научилась варить варенье без сахара. Вроде варенье. Есть можно. Но без сахара.

Прохладный сероватый рассвет вползал в комнату. Мягкие тени пропали, и вещи теперь строго и равнодушно показывали свои углы и поверхности. Шкатулочный уют исчез. Татьяна испытывала досаду на себя за откровенность, жалела, что доверила сестре тайну, которую не имела права раскрывать даже на смертном одре.

— Анна! — хмуро проговорила Татьяна. — Я не знаю, почему я тебе все рассказала. Вернее, знаю. Мне стало очень жаль тебя, и захотелось показать, что не ты одна страдаешь, что в жизни каждого человека бывают моменты, когда он летит с одного края пропасти и не знает, приземлится на другой или рухнет вниз. Если ты проболтаешься, и узнают Саша или Василий, я буду страдать, но переживу, и они переживут. Но все может дойти до Володи. Представляешь, как на это отреагирует подросток? Я тебя заклинаю — забудь все, о чем я говорила. Считай это моей фантазией, враньем, я все наплела специально, чтобы тебя утешить. Что угодно думай, только забудь.

Анна обняла сестру, застывшую деревянной куклой.

— Я тебе клянусь. Клянусь здоровьем Юры, что никто и никогда звука от меня не услышит. Мне так жалко тебя, сестренка. И ты мне действительно помогла. Не уходи, поспи со мной, у нас всего три часа осталось.

— Хорошо, только маленького принесу, боюсь, не услышим, если заплачет.

Они положили Кирюшу между собой и уснули, прислушиваясь к его сопению и чмоканию.

Глава 14

Галина Пчелкина верно предугадала развитие событий: Мымра Колобкова рассказала Анне Рудольфовне о свиданиях ее невестки и доктора Колесова, известного бабника и негодяя.

Костя провел обход в палатах, сделал записи в историях болезней и сторожил у окна в ординаторской, ждал, когда пройдет Вера. Он говорил себе, что напрасно беспокоится, ведь они договорились по телефону, что встретятся на аллее, но все равно не мог заставить себя уйти с наблюдательного пункта, заняться делами. Наконец он увидел ее. Вера вошла в геронтологическое отделение.