Последняя Ева

Телефон зазвонил ровно через десять минут после того, как мама вышла из квартиры – долгожданными междугородними звонками, частыми и тревожными.

– Юра! – воскликнула Ева, хватая трубку. – Юрочка, это ты?

– Ну, конечно, я, рыбка золотая, – услышала она голос брата. – А ты думала, президент Америки?

Ева сразу почувствовала, что Юра с ходу пытается шутить, чтобы ее успокоить, но голос у него невеселый. Даже не то что невеселый, – а как будто он долго держал что-то очень тяжелое и, сбросив груз, говорит со страшной усталостью в голосе.

– Что с тобой, Юра? – выговорила она. – Мы так волновались! И на работе у тебя никто ничего не говорит толком – в командировке, и все.

– Напрасно волновались. Я же вам сто раз объяснял: не надо за меня волноваться. А на работе никто ничего и не скажет без приказа. Расскажи лучше, как у вас дела?

Голос его никак не хотел меняться – оставался таким же тяжелым, без живых интонаций.

– У нас-то все как обычно. Юра, с тобой правда… что-то было? – спросила Ева. – Знаешь, маме бабушка Миля приснилась, и она сразу сказала: с Юрой что-то случилось.

– Да? – Он наконец улыбнулся – бесконечно далеко, за тысячи километров. – Ну, значит, случилось, раз мама сказала.

– Юрка, – рассердилась Ева, – брось свои загадки! Почему ты такой?

– Какой?

– Голос у тебя такой… Ты устал?

– Да нет, сестричка, не устал. – Он помолчал немного. – Я вообще-то отдыхал целую неделю. В лесу, у залива…

– У какого еще залива?

– Залива Мордвинова. Красивейшие места! Ну, льдина оторвалась с рыбаками, понесло в море, – наконец объяснил он. – У нас такое каждый год бывает в апреле, мы даже готовимся заранее. А в этот раз тысячу человек унесло, представляешь?

– Представляю. – Ева сглотнула комок, вставший в горле. – И тебя вместе с ними?

– Меня не вместе, – усмехнулся он. – Меня отдельно. Вот, искали, нашли, звоню. Только маме не говори! – тут же предупредил он. – В командировке был – и достаточно.

– Ты и мне не все говоришь, Юра, – помолчав, произнесла Ева. – Ты… здоров?

– Здоров, рыбка, здоров! Вот чтоб мне сдохнуть – здоров! – наконец засмеялся он. – Это долго рассказывать, потом когда-нибудь, жалко денег казенных. А мне, знаешь, – вспомнил он, – тоже бабушка снилась, как раз накануне. И такая сердитая, просто жуть! Она на меня в жизни никогда так не сердилась. Я еще проснулся, подумал: к чему бы это? А оказывается… Все, сестричка дорогая, будь здорова! – сказал он. – С тобой поговорил – легче. Пойду теперь спать.

– Когда ты приедешь, Юра? – прислушиваясь к его интонациям, спросила Ева. – Ты столько дома не был, Юрочка, когда?

– Скоро, – ответил он. – Теперь правда скоро, возьму отпуск, честное слово. Соскучился… Всех целуй, пока!

Короткие гудки уже звучали в трубке, а Ева все стояла, сжимая ее в руке. Она понимала, что Юра не рассказал ей и половины из того, что происходило с ним в эту неделю. И не только потому, что вовсе он, конечно, не отдыхал у этого залива Мордвинова, унесенный на оторвавшейся льдине… В его голосе она почувствовала тяжесть не физической усталости.

Что-то происходило в его душе, на другом конце света, где он был один, – и никто из них не мог ему помочь. Как никто не смог его удержать, когда он после расставания с Соной вдруг сказал: уезжаю…

Ева вздохнула и положила трубку. Что ж, он живой, и то слава Богу. Как ни благополучно все они выглядят со стороны, а у каждого свои скелеты в шкафу. Даже у мамы с папой, как выяснилось, тоже.

Она снова вспомнила об ошеломляющем сегодняшнем известии. Уже идя в детскую, переодеваясь наконец в домашнее платье, Ева пыталась понять: как же она относится к этому, как она должна к этому относиться – к этому вдруг появившемуся своему… пану Адаму?

Это была еще одна капля в ее душевной смуте, и Ева никак не могла понять: к чему она?

Глава 13

Наверное, ей и в самом деле не стоило ехать одной на дачу – на девятом-то месяце. Валя просил не ездить без него ни в коем случае, и Надя даже пообещала, что безвылазно будет сидеть дома. Тем более что он через два дня должен был выписаться из Института протезирования, где лежал уже две недели, и тогда они вполне могли поехать вместе.

На только что сделанном протезе Валя двигался несравнимо лучше, чем на жуткой, тяжелой железной болванке – «козьей ножке», на которой пришлось ходить почти полгода, пока культя не была полностью готова к протезированию.