Капкан супружеской свободы

Соколовский тоже почувствовал необходимость разорвать неприятную паузу. Чуть поморщившись, он бросил снисходительный вопрос, как подачку назойливому попрошайке:

– Посоветоваться - о чем? Я слушаю, слушаю тебя. Не тушуйся, говори, пожалуйста.

Мгновенный прилив злости помог ей выстроить следующую фразу так, как это было бы больше всего неприятно режиссеру.

– Меня зовет к себе в труппу… сам Смолин… Разумеется, речь не идет сразу о ведущих ролях, но то, что он предлагает, несоизмеримо с тем, что я имею у тебя.

У Алексея перехватило дыхание. Потерять Лиду сейчас - прежде всего как актрису, хотя и как любовницу тоже, - вдруг показалось ему просто немыслимым. Но и молчать в этот раз было нельзя, и он медленно проговорил:

– Я хорошо вижу, что ты теряешь при таком раскладе. Но, извини, совсем не вижу твоего выигрыша.

– Надеюсь, ты не станешь спорить, что статусы твоего и его театра несопоставимы, - медовым голосом произнесла актриса.

– Но у меня ты играешь главные роли. О тебе говорят в Москве, твоих автографов добиваются поклонники, ты самая модная актриса молодежной театральной тусовки… И эту известность ты получила благодаря моим спектаклям, не так ли?

Лида усмехнулась. Алексей и сам понимал, как смешно напоминать женщине о своих благодеяниях, тем более что стремительным ростом популярности она все-таки была больше всего обязана собственному таланту. Но такая новость теперь… когда он сделал на нее ставку, когда уже ищет спонсоров для новой постановки, рассчитанной прежде всего на нее… когда уже составлен репертуар следующего года, который без Лиды рассыплется, словно труха! Черт бы побрал всех этих баб!

– Ты не можешь так поступить со мной, - сказал он нарочито спокойно, но закипая в душе и готовясь дать волю своей ярости, если только она посмеет с ним спорить дальше. Однако Лида спорить не стала, а только вздохнула и, поморщившись, сделала еще один глоток из кофейной чашки.

– Самая модная актриса молодежной тусовки?… Тут ты прав, Соколовский. - Ее голос прозвучал неожиданно тускло, без выражения, и Алексей почти обрадовался этой нежданной апатии, которая показалась ему признаком того, что Лида готова согласиться с его доводами. - Конечно, прав. Но мне уже… ты помнишь, сколько мне лет, Алеша? О, немного: только двадцать шесть. Но для той молодежной тусовки, о которой ты заметил, я через пару лет окажусь старовата. И для того чтобы продолжать звездный марш в экспериментальном молодежном театре, возможно, тоже.

– Ну, только не говори мне, что у Смолина ты собираешься играть старух и вообще мечтаешь остепениться, - ядовито проговорил Соколовский. - И вряд ли там тебе дадут больше, чем я…

– Юра Смолин холост, - мягко напомнила Лида. - Я смогу открыто появляться с ним на людях. А он сможет открыто восхищаться мной не только как актрисой, но и как женщиной. Возможно, ты ничего не слышал об этом, но он вообще всегда поступает именно так. Вот что он даст мне, Соколовский…

Все, приехали. Этого однажды следовало ожидать… Больше всего на свете Алексею хотелось бы сейчас сказать ей что-нибудь такое, что сразу поставило бы все на свои места и напомнило его любовнице об их негласном уговоре никогда не затрагивать этой темы. С любой другой женщиной он только так и поступил бы. Но почему-то сейчас он был оглушен и растерян, не мог найти нужных слов и почти готов был оправдываться. Лида слишком сильно переплелась в его сознании с его театром; ее успех означал для него успех труппы, ее популярность - известность спектаклей, в которых она участвовала, ее присутствие стало для него символом удачи и радости… И потому он не удивился, когда внезапно услышал свой собственный голос, зовущий к перемирию:

– Ты хочешь о чем-нибудь попросить меня? Подожди, не торопись, быть может, мы найдем выход…

– Я? Попросить? - совсем уже изумилась Лида. - Да бог с тобой, Алеша! Это ты всегда просил меня о чем-то, не правда ли? А я никогда ничего не требовала, ни на что не рассчитывала… за это ты и… ценил меня, верно же?

Она помолчала и добавила совсем тихо, будто сказала самой себе:

– Может быть, ты хочешь попросить меня о чем-нибудь? Что ж, я готова тебя выслушать. Только поторопись, Соколовский.

– Поторопиться? - пробормотал совсем уже сбитый с толку Алексей, собирая собственные мысли, предательски разбегавшиеся в разные стороны. - Почему?

– Да вот же, наш рейс объявляют, ты разве не слышишь? - расхохоталась Лида, точно ни о чем другом они и не разговаривали. - Или ты хочешь опоздать? Ну же, скорее!