На волшебном балу

Томазо нисколько не удивился, увидев его, и Алесандро отлично понимал, почему. Его ярость усилилась.

Лаура поднялась. Стоило ей заметить Алесандро, как ее улыбка исчезла, словно кем-то выключенная.

— Конечно, — сдавленным голосом произнесла она и с каменным лицом прошла мимо него. Участвует ли она в этом?

Желчь едва не задушила Алесандро — мысль была слишком неприятна. Он вновь посмотрел на Томазо. Тот спокойно сидел в кресле и крутил в пальцах шахматную фигуру. Королеву. Лаура поднялась наверх, радуясь, что не пришлось задерживаться. Что бы ни случилось, Алесандро казался донельзя разозленным. Ей не хотелось быть рядом с ним, когда он начнет крушить все подряд, хотя на секунду она засомневалась — не стоит ли вернуться. Как бы там ни было, Томазо старый человек и сердце у него больное. Правда, когда Алесандро ворвался в библиотеку, больным дед не казался. Напротив, вроде бы предвкушал что-то приятное.

А у нее пока есть время поплавать. Останется ли Алесандро на обед? Впрочем, к ней это отношения не имеет.

Проходя мимо двери библиотеки, она услышала злой, быстрый итальянский говор Алесандро. И поспешила поскорей пройти мимо.

Алесандро обрушил на Томазо всю силу своего негодования.

— Как вы посмели? — вопрошал он. — Слить в прессу такое! За каким чертом?

Томазо даже не шелохнулся.

Чтобы повлиять на тебя, конечно. Мне хотелось, чтобы мир решил, будто ты женишься на моей внучке.

Вы сумасшедший?

Не сумасшедший. Реалист. Алесандро, ты думаешь, я слепну, когда гляжу на нее? Как бы ни была мила она мне, люди — несмотря на ее ум, добродетели — всегда будут судить о ней по тому, как она выглядит. — Был ли в его словах укор? Если да, Алесандро пренебрег им — об уме и добродетелях Лауры Стов ему ничего не известно.

Томазо меж тем продолжал:

— Поэтому я задал себе жестокий вопрос: кто женится на ней при ее внешности? Ты, Алесандро, единственный подходящий кандидат. Ты не устоишь перед соблазном получить обе части компании — и Вейлов и Винченцо.

Алесандро смертельно побледнел.

— Спасибо за оскорбление. Томазо нетерпеливо отмахнулся.

— Не строй из себя святошу, мир давно живет по этим законам. Крестьяне женятся за участок земли, богатые — за пакет акций. И не вороти от меня свой аристократический нос! Иначе как бы составлялись громадные состояния — составлялись и сохранялись?

Я, Томазо, — от бешенства Алесандро с трудом подбирал слова, — работаю, чтобы наживать богатство. И я не женюсь, чтобы увеличить его. Даже не пытайтесь сбыть мне свою внучку, какое бы придание вы ей ни дали!

Довольно! — Томазо хлопнул ладонью по столу. — Ты делаешь выводы, далекие от правды. Я не намереваюсь обременить Лауру таким мужем, как ты.

Тогда я повторю: за каким чертом вы распустили эти проклятые слухи?

Минуту Томазо молчал. Потом сказал:

— Это средство удержать ее в Италии. Видишь ли, она желает вернуться в Англию. Опять похоронить себя там. Я не допущу этого. Я только нашел ее и хочу иметь причину задержать рядом с собой. Эти слухи — та самая причина.

Алесандро подался вперед и грозно навис над фигурой в кресле.

Вы хотите, чтобы она считала, будто я хочу на ней жениться? — Недоверие смешалось в его голосе с отвращением.

Нет. Я хочу, чтобы у нее была причина поехать с тобой в Рим.

Со мной?

Да. Выведи ее в свет. Приемы, магазины — все такое. Так она приобретет вкус к жизни, которую будет вести, если останется со мной.

Алесандро пытался сдержаться.

Везите ее сами.

Она не поедет. Сразу откажется.

Но почему вы вообразили, что она согласится поехать со мной?

Уверен, ты найдешь способ ее убедить. Ты умеешь обращаться с дамами.

Но зачем, зачем мне ее убеждать?

Томазо откинулся в кресле, взглянул насмешливо.

Потому что я написал письмо, передающее тебе полномочия президента фирмы. Если хочешь, можешь получить копию. Правда, датировано оно более поздним числом. Разумная предосторожность, согласен?

Есть лишь одно, Томазо, относительно чего мы можем согласиться. Это то, что вы…

Это последняя моя просьба. Даю тебе слово. — Томазо пододвинул ему пакет с письмом.

Алесандро, хмуро отвернувшись от конверта, резко поднялся и вышел.

Шел дождь. Холодный, промозглый дождь. Но Алесандро он не смутил. В сгущающихся сумерках он вышагивал по посыпанной гравием дорожке вокруг дома. Такой же дождь шел, когда он явился к Лауре Стов в ее богом забытую берлогу. Совпадение казалось символичным.