Продажная любовь

И это не только секс…

Энн сидела на кровати в своей комнате. Закрытые жалюзи прятали ее от солнца и от внешнего мира. Она передала через горничную, что останется в комнате из-за мигрени.

Пустота. Частью разума она знает, что пустота — это своеобразный защитный механизм, подобно анестезии блокирующий все извне. Пустота позволяет быть спокойной, очень спокойной. Немного позже, но не сейчас она подумает, что ей делать. Но не сейчас. Еще не сейчас. Вскоре.

Пойти повидать Ари. Она здесь для этого. Но не сейчас. Нужно время. Побыть наедине с собой, отгороженной от мира, в безопасности от мира.

В безопасности от Никоса.

От него нельзя спастись. Достаточно ему коснуться ее — и она пропала.

Бессмысленно злиться на себя, стыдиться. Боролась, старалась противиться — и проиграла. Абсолютно.

Да и как может любая женщина сказать нет Никосу Теакису?

Но нужно, любой ценой.

Она не совладала с ситуацией. Но почему?

Этот вопрос не оставлял ее в покое. Почему?

Почему Никос Теакис сумел соблазнить ее? И почему соблазнял? Есть же много женщин его круга, так зачем ему возиться с ней, с особой, которую он открыто презирает? Конечно, не для того, чтобы доказать ей, что он это может. Ему не понравилось ее сопротивление. Дело только в этом? Страдает его мужское «эго»? Хотел, чтобы и она также млела и обожала его, как любая женщина?

Если так, он получил то, чего хотел! Его «эго» может успокоиться — она не сумела сказать «нет», расплавилась, как медиа горячей ложке!

Беспокойство не оставляло. Она ходила — скорее металась — по комнате, потом приняла горячий душ.

После душа так и не стало ясно, почему Никос Теакис имеет над ней такую власть, но это уже неважно.

Потому что отныне она всеми способами будет следить за тем, чтобы не оставаться с ним наедине. Если потребуется, будет врать, изворачиваться — но это защитит ее.

Трусливое решение. Да. Но оно позволит ей быть с Ари!

А сейчас надо написать письма в Лондон, открытки у нее есть. Это занятие поможет ей — напомнит, что есть мир за пределами Соспириса, мир, который составляет большую часть ее реальной жизни.

Она не пойдет на чай в детскую. Ари сегодня играл с приятелем из Махоса, он не заметит отсутствия тети. Для остальных она уже сослалась на мигрень. Можно остаться в комнате. Спрятаться.

Укрепиться в своем решении. Возвести внутренние барьеры.

И молиться, чтобы они выстояли.

Никоc шел по коридору в настроении радостного ожидания. Придя сегодня на предобеденный коктейль, он неожиданно узнал, что из-за мигрени Энн осталась у себя. Черт побери, вероятно, слишком буквально она поняла его слова о соблюдении приличий. Поэтому, сославшись на срочные дела, он постарался уйти сразу после обеда и направился в комнату Энн.

Подойдя к двери и коротко постучав, он сразу же вошел. Он уже тосковал по ней, казалось, пляжный домик — далекое прошлое.

Она лежала в постели, просматривая английский лингвистический журнал.

— Добрый день, Энн, — по-гречески поздоровался он, входя в комнату.

Журнал упал как камень. На ее лице был явный шок. Никос подошел и сел на кровать.

— Прости, что заставил себя ждать. Но я работал и только что узнал, что ты здесь. Извини меня, — он протянул руку к ее лицу — очень хотелось погладить кожу.

Она дернулась, как от удара током. Никоc улыбнулся. Такая реакция на него — хорошо.

Она заговорила, как будто его прикосновение что-то в ней включило:

— С какой стати вы здесь? — Голос звучал хрипло.

— Я был очень осторожен, все прилично, не волнуйся, — он тихонько смеялся.

— Прилично, — слово в ее устах прозвучало почти как брань.

— У мамы свои понятия о приличиях, я не хочу их нарушать, хоть это и вызывает трудности.

Было не слишком приятно говорить это, но ведь в конечном счете именно ради матери он делает Энн Тернер своей любовницей — чтобы убрать эти хищные коготки подальше от денег семьи Теакис.

— Вызывает трудности, — глухо повторила она, глядя на него с непонятным выражением.

— Энн, сейчас иначе невозможно, но после свадьбы Тины я увезу тебя в Афины и…

— Меня в Афины?

Это начинало раздражать Никоса. Зачем она все повторяет?

— Сначала в Афины, потом куда захочешь, но я должен работать. Как-нибудь совмещу с…

Он так и не закончил фразу.

Ее лицо, казалось, закрылось. Как закрывается дверь, оставляя тебя снаружи. Совершенно определенно снаружи.