Нелегкое счастье

Эпилог

Сойер толчком открыл дверь. Солдат залаял и принялся танцевать у его ног.

— Да, приятель, да. Мама твоя дома, и маленький брат тоже. Успокойся. Ты оглушишь меня.

За ним шла Линн. Улыбаясь, он опустил в карман ключи от их дома. У него перехватывало дыхание и сердце наполнялось гордостью всякий раз, когда он смотрел на жену и сына. Его сын.

Линн шагнула к нему, но он остановил ее.

— Я не сделал этого в первый раз. Не внес тебя на руках в дом как мою жену. — Он подхватил на руки ее и бесценный сверток.

— Я слишком тяжелая, — заверещала она.

— Ты само совершенство. — Он перенес ее через порог и поставил в холле.

— О господи! Что ты здесь устроил? Скупил весь цветочный магазин? Здесь, должно быть, сто роз!

— Здесь шесть дюжин.

Она одарила его нежной улыбкой.

— Перестань осыпать меня подарками.

Он наклонился и ласково поцеловал ее, затем провел губами по бледно-голубой шапочке сына.

— Баловать тебя — моя работа.

Захрустел гравий. Машина Картера въехала на подъездную дорожку. Солдат приветствовал вновь прибывшего, а потом залаял еще громче, когда из магнолий появились Мэгги и Рик. Рик бросил теннисный мяч, и обе собаки пустились за ним.

— Как дела? — спросил Рик, когда они с Картером поднялись по ступеням.

— Позвольте посмотреть на парня, — шагнул вперед Картер.

Линн протянула им новорожденного. Сойер снял с головы сына вязаную шапочку.

— Он похож на тебя.

Открытие, что он биологический отец ребенка, стало удивительным сюрпризом. Они никогда не упоминали о своей запретной страсти в холле дома Бретта. И теперь Сойеру хотелось объявить во всеуслышанье, что у него родился сын, его сын.

При виде ее улыбки у Сойера ком встал в горле. Он не мог говорить.

— Да, похож, — спокойно подтвердила Линн. — Он выглядит точно как его папа. Голубые глаза, как у Риггэнов, и прямой маленький нос. И, по-моему, такой же упрямый подбородок. Я должна поблагодарить Сойера за помощь в очень трудное для меня время и за такой необыкновенный подарок.

Картер первым пришел в себя. Но вопросы в его глазах остались.

— Кстати, а что означают буквы у парня на шапочке?

Линн положила сына в глубокую плетеную колыбель рядом с софой, медленно накрыла еще одним одеялом и объяснила:

— Джошуа Картер. Джошуа — в честь моего отца, а Картер — из уважения к человеку, который согласился быть его крестным отцом.

Картер отвернулся, не в силах скрыть охватившее его волнение.

Сойер обнял Линн, заглянул ей в глаза и принялся целовать ее лицо — брови, щеки, нос.

— Пойдем, Картер, — простонал Рик. — Посмотрим, что мы сумеем раздобыть на обед. Насколько я знаю Сойера, он, наверное, собирался угостить молодую маму хрустящими хлопьями.

Картер и Рик направились в кухню. Сойер, воспользовавшись моментом, впился в сладкие губы Линн. Она с жаром отвечала на его поцелуи. Те шесть недель, когда они не могли наслаждаться любовью, показались им вечностью.

— Спасибо тебе. Ты лучшее, что случилось со мной.

— Спасибо и тебе, ты показал мне, как нужно любить, — улыбнулась она.

— И сделал это с удовольствием. — Он полез в карман и вытащил серебряный медальон в форме сердца, принадлежавший его матери. Потом открыл его, чтобы показать фото внутри.

— Я люблю тебя, Сойер. Я никогда не верила, что бывает такая любовь.

— И я тоже. — Он повесил цепочку с медальоном ей на шею. — Теперь надо постараться, чтобы была дочь. А пока почему бы тебе не поносить его?

— Он будет очень на месте, потому что ты в моем сердце.

— А ты, Линн Риггэн, в моем.